Денис Барменков - Часть 1. Арктика. «Антарктический чай». Часть 2. Атлантика. «Новый год». Часть 3. Тихий океан. «Придонные кроты». Трилогия

Лыжник-На-Снегу начал изнывать от желания прогуляться по льду в течении недель эдак двух-трех, когда пришла радиограмма. Ожидался снегопад с размером снежинок не более 0,2—0,5 мм, что полностью устраивало Полозова и всех остальных. Они незамедлительно принялись за работу. Потом Лыжник-На-Снегу ушел в морозную тьму, а Полозов и А. Карцева предались разврату. Так прошла неделя, затем вторая, а еще через неделю появился Лыжник-На-Снегу.

– Пингвинов видел, – первое, что сказал он, появившись на пороге.

– И как?

– Да никак, бродят милях в десяти, ждут.

А пингвины ждали, когда Луна поднимется на 21,5 градуса над горизонтом. Тогда в них просыпалось нечто темное, глумливое и зверское. В такие минуты в палатке стояла тишина, только Полозов иногда зло кашлял.

Пингвины в миг озверели, они подняли головы и издали воинственный клич. По окрестностям пронесся рев многочисленных глоток, давно ожидаемого пиршества. Пингвины двинулись медленно и угрожающе, нацеленные на безопасную и лакомую добычу. Эта черно-белая орда неспешно пробиралась к посевам, пока в них не заговорило желание смести все на дороге в жажде вкусно пожрать. Тогда первые ряды прибавили ходу и вскоре вся толпа неслась лавиной с фашистским оскалом. Вначале все шло как обычно, пингвины с громогласным чавканием уничтожали Антарктический Чай, но потом случилось нечто непонятное для их жиденьких мозгов – они ели рыбу. Сие настолько их опечалило, что пингвины в замешательстве бродили вокруг поля, грозно рыча и роя лапами снег. В конце концов они взяли поле в плотное кольцо и застыли в злобном недоумении.

– Работает! – воскликнул, выбежавший в волнении Полозов.

– Работает! – снова крикнул Полозов и, подпрыгнув, поскользнулся на банановой кожуре, брошенной А. Карцевой. Лыжник-На-Снегу не разделял восторгов Полозова.

– Они так до второго пришествия сидеть будут.

И это была правда. Прошли сутки, а пингвины даже не шелохнулись. Они сидели вокруг в три ряда и немигающим взглядом смотрели на сочные кустики Антарктического Чая. Эта полная медитативная неподвижность повергла Полозова в состояние крайнего ужаса и шока. Он лежал на кушетке и его воспаленному мозгу мерещились пингвины, которые, не мигая смотрели на его тело с желанием растерзать. А. Карцева тоже была немного не в себе, но депрессия ее пока не задела. Лыжник-На-Снегу был настроен более пофигистически и сей недуг его не поразил. Он отослал в центр радиограмму и не выразил надежду, что они разойдутся.

В центре долго ломали голову над сложившейся проблемой и предложили прыгнуть с парашютом, прорубить подземный ход, засеять второе поле. На что Лыжник-На-Снегу ответил, что все это нереально. Тогда ему предложили заняться медитацией. Медитировать Лыжник-На-Снегу не умел, поэтому после получаса просто заснул. Ему снилась партия в шахматы, основанная на принципе ленты Мебиуса между двумя дозиметристами. Партия продолжалась долго, причем выиграли оба дозиметриста. Сон подтолкнул Лыжника-На-Снегу к выводу, что: ситуация выглядит как бутылка Клейна, при этом воздействие на пингвинов возможно лишь необходимостью жертвы королевы, что приводит к мату, отсюда выходило, что воздействие на пингвинов скрыто само в себе и это крайне неудобно для их уничтожения.

Такой вывод ошеломил и сильно опечалил Вайзберга. Еще одна попытка оказалась разрушенной неведомой силой. Когда Вайзберг сообщил вывод членам правления, раздались крики возмущения, больше всех кричал Дуплов, что ситуация не поддается решению, что их начинание встречает сверхъестественное противодействие и что мир против них, и что ничего у них не выйдет, что пингвинов нужно уничтожить ядерной бомбой, как класс, с чем не согласился Белков, мотивируя свое несогласие последствиями. К нему присоединился Каскин, сказав, что бомбы у них нет.

– Тогда фугасом их, фугасом! – прокричал Дуплов. Его попытались успокоить, но Дуплов не дался и, размахивая руками, выскочил за дверь. В конторе повисло тоскливое молчание, в головах бродила мысль Дуплова, что все напрасно, что они делают что-то неправильно и поэтому ни хрена у них не выходит. Потом все разошлись.

А в Арктике в это время Полозов сидел напротив рации и тихо матерился. Лицо при этом у него не менялось и он производил впечатлениеи скучающего в деревне человека. Из приемника доносились напевы горных африканцев, переговоры резидентов и всякая тому подобная чепуха. А потом раздалось нечто совсем идиотское: