Константин Крюгер - Озорные мужские рассказки

«Кука» прежде тоже проживал на улице Осипенко, но родителям дали новую квартиру в Покровском – Стрешнево, и с районом отрочества пришлось расстаться. Навещал «малую Родину» Колька при каждой возможности, тем более, что большинство старых друзей проживали неподалёку. Создавалось впечатление, что вся улица и соседняя Пятницкая заселены исключительно приятелями и однокашниками. Паша С., проучившийся с Колей десять лет за одной партой и создавший с ним школьную рок- группу «электронных паразитов», вместе с молодой женой ютился в однокомнатной квартирке через квартал. Сашка Д., ещё один участник «Носов», ходил в один класс уже с Игорем и «сибаритствовал» с престарелыми родителями и младшим братом в полуподвальных «апартаментах» в глубине старого двора на Пятницкой.

Подружившись с хозяином, я стал захаживать в гости на Осипенко регулярно. Успешно закончив МАТИ, Игорь всю пятидневку трудился в закрытом НИИ, а после службы пять дней в неделю до ночи «лабал» в одном из московских кабаков. В редкие свободные вечера и по выходным у Игоря собирались друзья – пообщаться, выпить и попеть под гитару. Мои нетрезвые потуги поучаствовать в задушевном многоголосом исполнении народных песен, всегда встречали полное «Кукино» одобрение «Третьим голосом у Тебя замечательно выходит!», сопровождаемое страдальческой ухмылкой. Визиты приятелей – музыкантов с подружками раздражали соседку донельзя, но управы на нас она найти не могла.

Порожняком подъём на третий высокий этаж по молодости лет осуществлялся легко, а вот с 3-мя – 6-тью бутылочками портвейна уже представлял определённую трудность. Но регулярные тренировки – «Достигается упражнением!» – своё действие оказывали. В обоих расположенных поблизости «шикарных» питейных заведениях, в ресторане ныне не существующей Гостиницы Бухарест, (на месте которой воздвигнуто грандиозное здание отеля «Балчуг Кемпински») и приснопамятном давно закрытом кабаке «Балчуг», швейцары хорошо нас знали и с готовностью отпускали веселящие напитки после закрытия магазинов.

Разница в возрасте более остро ощущается в молодые годы. Игорь был старше на шесть лет, и я смотрел на него «снизу вверх». Замечательный музыкант со спортивной фигурой, породистый мужественный облик дополнялся щёгольской одеждой, любящая красавица – певунья жена, что ещё можно желать от жизни. Я не завидовал – я очень хотел походить на него. Запавшая в память фраза, вычитанная в детстве в одной из назидательных патриотичных книг: «Делай жизнь с товарища Дзержинского!» совершенно естественным образом материализовалась – я хотел делать жизнь с Игоря. Не сотворив себе кумира, я подсознательно старался подражать ему манерами и повадками. В Игоре чётко ощущались железный внутренний стержень и высокая «по Гамбургскому счёту» порядочность, до этого встреченные только у Отца. Но Папа принадлежал к совсем другому возрастному пласту, прошедшему Войну, пережившему Сталинский культ и Хрущёвское потепление, а интересы нового старшего друга во многом совпадали с моими, и, кроме того, я не испытывал к нему чувства беззаветного преклонения, как к представителям старшего поколения.

Позднее, познакомившись с родителями Игоря, я понял, откуда в друге благородная непринуждённость поведения и выразительная внешность. Его отец, происходивший из старинного польского рода, всю жизнь прослужил на командных должностях в особых, частью закрытых районах Союза, выправка и стать сразу позволяли предположить принадлежность к офицерскому корпусу. Мама Игоря, происходила из Петербургской непростой семьи «бывших», и в описываемый период преподавала иностранные языки в Высшей Школе КГБ.

Послевоенная работа переводчицей на допросах «агентов вражеских разведок» подточила её нервную систему до крайности, но даже в зрелом возрасте сохранилась выразительная красота и аристократизм манер. Во время наших редких встреч она в общем разговоре участия не принимала, читала книгу, сидя в кресле в углу. Отец же, напротив, активно общался с друзьями Игоря и однажды на Первомайское торжество приготовил «фирменный», неописуемо вкусный плов, рецепт которого вывез со службы в Ленкорани.

Все государственные праздники традиционно начинали гулять у Игоря дома и продолжали на Большом Москворецком Мосту с видом на Кремль, откуда вечером отлично смотрелись волшебные гроздья салюта.

Кого я только ни встречал в гостеприимном жилище: всевозможные столичные рок-музыканты и кабацкие лабухи, приятели и институтские сокурсники Игоря и его жены. Большинство визитёров существенно превосходили меня годами, но дружески настроенные, не задавались перед «желторотым» студентом достижениями на всевозможных фронтах.