Алекс Грарк - Качели любви. Проза

Ребята вскочили со своих мест и с любопытством разглядывали новые игрушки, с опаской посматривая на отца, дожидаясь разрешения. Получив его, близнецы всего минут пять поиграли в своей комнате и вернулись за стол. Они с большим вниманием взирали на вновь прибывших и, похоже, также хотели у них что-нибудь спросить, но родители не дали, отослали их спать. После чего Стас, как попросил его называть муж Софи, наполнил водкой стаканы до самых краёв.

– Не переусердствуй, прошу тебя! – тихо попросила его жена, отодвинув свой стакан, но он не обратил на неё внимания.

Водка, к счастью, быстро кончилась, и никто не предложил продолжить веселье, достав другую бутылку или сбегав за ней в магазин. Софи ушла в спальню, приготовив комнату для приезжих, а мужчины остались за столом для перекура и разговора.

– Я, мужики, уже не работаю, – сообщил Стас. – Достиг возраста, когда можно оформить пенсию, и ушёл из органов. Сейчас можно заработать и другими способами с моим опытом. Без дела не сижу, частенько звонят и просят помочь, естественно, что не бесплатно. Нам четверым хватает. Жалею только, что жену не уговорю бросить свою школу, она преподает английский язык и любит возиться со школьниками. Но часов у неё не очень много, так что успевает и с нашими сорванцами разобраться.

– А как вы различаете детей? – поинтересовался Николай.

– Да вы, наверное, догадались, что по одежде. У нас в этом вопросе – очень строго. Витька одет всегда в светлой майке, либо футболке, рубашке. Ну, и уличная одежда такая же… А у Серёжки – все тёмное. Иначе – хана. Видели же, они поразительно похожи, даже голоса одинаковые. Конечно, если они сговорятся и оденутся с утра наоборот, то разницу мы заметим только по действиям, по ответам, но уверен, что всё равно будем путаться.

– Стас, ты в полиции служил или в армейской разведывательной службе? – спросил Михаил. – Если не желаешь – не отвечай, я просто так хочу уточнить. Может, нам пригодятся твои связи…

– В милиции я работал, потом – в полиции. Утром возьмёте мой номер, если что понадобится – свяжемся.

Хозяин сам убрал стол, помыл посуду, заставив гостей идти в свою комнату.

Пшончик со своими приятелями Вороном и Беленьким сидели в единственном ресторане Горлова за хорошо уставленным вкуснятиной и рюмками столиком и вели непринуждённую беседу. В числе прочего в центре блюд стояли два полных графинчика водки. Всего Пшончик отсидел в отдалённой колонии за убийство больше двадцати лет, ему два раза добавляли срок за всякие нарушения, из которых самым крупным была неудавшаяся попытка побега, правда, своевременно раскрытая одним глазастым охранником с кликухой Пашка Ефрейтор. С этим охранником Пшончик поклялся после освобождения рассчитаться по-своему, но не получилось, потому, что, как на зло, Ефрейтор, ещё даже не став Сержантом, подхватил от местной девицы какую-то венерическую болезнь и неожиданно быстро скончался, хотя в начале двадцать первого века практически все такие болезни лечатся. Девицу из села увезли в отдалённый областной город на излечение, но не вернули обратно, пустили слух, что она тоже умерла. Самое интересное, что долго живший с ней до этой истории другой парень из охраны, прознав про этот случай, от испуга тоже через день умер. При обследовании его трупа никаких отклонений обнаружено не было, зато оставшиеся бравые парни, обеспечивающие охрану колонии, несколько месяцев безвылазно сидели в своих казармах, не тянуло их что-то побродить по городу.

Осуждённые, находящиеся в колонии, занимались заготовкой леса. Работа была хоть и трудной, но со временем к ней привыкали. Только на руках увеличивалось количество ссадин, мозолей, плохо заживших ран, зато увеличивалась физическая сила колонистов. И после отсидки Пшончик, а в миру – Виктор Пшеничный – вернулся в родные места крепким мужиком. Жить по нормальному ему уже было зазорно и он, связавшись со старыми приятелями, с которыми в далекие годы занимался воровством, вернулся к тому же. К бывшему зэку теперь заглядывал прикреплённый участковый полицейский, он добился, чтобы Пшеничного приняли на ремонтный участок жилищного отдела, где тот делал вид, что замечательно работает. Но главным занятием у него оставалась организация дел, связанных с хищением материальных ценностей в разных намеченных заранее местах. Сам Пшончик зарёкся и близко подходить к людям, у которых что-то отбирали его парни, а ещё раньше он поклялся, что с мокрухой никогда дела иметь не будет: ни сам, ни его люди.