Александр Варакин - Качели

ВАРАКИН Александр

Качели

Рассказ

Ваня Чумякин ежегодно ездил в один и тот же пионерский лагерь. И в одну и ту же смену. И в одно и то же место - в Сабаево. Это был пионерский лагерь почтовиков и межрайонной автобазы - вероятно, чтобы почтовики бесплатно вывозили и привозили детей.

Время было суровое, советское, и Ване Чумякину нравилось в пионерском лагере: куда денешься, если в городской речке Вонючке купаться строго воспрещалось не только родителями, - а здесь Сура, в которой аж по пять минут в день в строго отведенном загоне даже положено. Плавать научиться, конечно, дохлый номер, но изобразить плавание - всегда пожалуйста.

Уже третий сезон Ваня Чумякин совпадал с другим мальчиком - Витей Зюзюбровым, сыном начальника районной (в отличие от межрайонной) автобазы. Так, сдружились. И в одном отряде были, и песни про "бескозырку белую" пели, и вообще. Друг наипервейший стал Витя Ване. Они вдвоем под сетку заплывали - сегодня Витя, завтра Ваня, и наоборот. Один подымает сетку, а другой подныривает. Вдвоем - ну, никак: воздуху не хватает. Когда обман удавался, вынырнет Ваня или Витя на середине Суры, а воспитательница или пионервожатая объявит детям:

- Фу, это нехороший местный мальчик дразнится. Ну-ка, детки, грянем нашу, пионерскую!

И над пляжем лесного пионерского урочища грянет:

- "Взвейтесь кострами!.."

В смысле, "...синие ночи. Мы - пионеры, дети рабочих". Эти-то, местные, всего-навсего колхозные крестьяне - песня не про них. А городским дух страшно поднимает.

Ни разу не узнали в заплывщике ни Ваню, ни тем более блондинисто-кучерявого Витю. Так и принимали за местную мордву.

Ваня в Вите души не чаял. Но однажды вздумал жестоко подшутить. Как? А очень просто. Были в лагере качели "тяги-перетяги" - доска на шарнирах. С оленьими головами, чтоб держаться, с тяжелой станиной: а вдруг приедут посреди ночи да увезут? Станина весила, может, пятнадцать пудов.

Вот и придумал Ваня Чумякин соскочить с этой крашеной доски, когда Витя как раз наверху будет. Это ведь очень смешно, когда один убежал, а другой - кэ-эк... Ну, понятно.

Оттолкнулся Витя ножками своими четвероклассными от земли, а Ваня, уже сгруппированный, - шнырь в сторону! Витя так и бухнулся об утоптанный земной пласт. Смешно было Ване...

Правда, когда Витя заплакал, Ваня извинился. И потом, при свете и нестерпимом жаре Прощального Костра, бушевавшего на громадной сурской поляне, Ваня за "тяги-перетяги" очень извинился, а Витя очень его простил.

Витя не появился в пионерском лагере ни в следующий сезон, ни в последующий. Ване было грустно.

А под Новый шестьдесят какой-то год пришел домой папа и говорит:

- Опять у Зюзюбровых был, потому и задержался. Прости, мать. А ты держи, сын, подарок.

Протянул ежика, сделанного из сосновой шишки.

- Это Витька, сын его, перед смертью спроворил. Очень болел.

- Отчего же умер сын его? - спросила мама, хлопоча у плиты. Ей было все равно.

- Да вот вторая годовщина, как покинул Витенька этот мир от заворота кишок. И с позвоночником у него было что-то... Ваньк, а ты ведь его знал, наверное? Вы ж в одном пионерском лагере были.

- Спасибо, - сказал Ваня, рассматривая соснового ежика. - С Новым годом. Нет, папочка, не знал. Мы ведь больше с почтовиками дружили, а с автобазовскими даже дрались. Но помню, был такой. Чернявый.

- Дурак! Он светлый был. Значит, не знаешь, - сокрушился отец. Налей-ка, мать, водочки, мальчика помянем. Вторая годовщина...

А Ваня пошел в свою комнату и устроил ежика на самом почетном месте. И чего это Витя взял да умер? Вот ведь как бывает-то.

До сей поры не может Ваня Чумякин понять этой странной детской смерти. Все посматривает на ежика и ежится.

Уже третьей жене наказывает Ваня не трогать реликвию. И детям запрещает. Своим и приемным.

Внукам тоже...