Антон Успенский - Она. Поэма о романах

Между ними на серых рыхлых углях обнажился кривой черный куб, похожий на безнадежно пригоревший слоеный пирог. Пожарная пена сняла сажу, и куб оказался хрустальным гробом, чудовищным брелком, раздувшимся секретиком. Заигравшихся в больших художников.

Выставка обрела абсолютную цельность, спаявшись в идеальную экспозицию – работы застыли в затылок, гуськом, очередью. Где не занять и не пролезть.

Пасьянс завершил свой цикл, став запечатанной колодой стеклянных листов. Графика слиплась в скульптуру.

«…И кypочкy гpиля, халвy ненавижy, но сейчас бы колбаски и песню ансамбля с названием Queen, бля».

Сначала мы с Гариком пили в мастерской-карусели, потом в троллейбусе, потом в почтовом поезде, медленном по сравнению с троллейбусом, потом на неподвижной кухне наших питерских друзей. Приходил кот, мы делились с ним закуской – оливками и шоколадом. Кот мечтал слопать прибавлявшиеся бычки.

К полудню всё остановилось. Приоткрытая хозяевами стеклянная дверь отразила две наших тощих бороды, выпростанных из под слишком белых для последних суток узоров розового одеяла.

– Лежа таким образом в одной койке, мы смотримся двумя чрезвычайно цивилизованными существами, – пока я думал эту мысль, Гарик сказал: «Как два педика на мелководье».

Я вдруг вспомнил: вчера в троллейбусе была она. Со своим теперешним, и его фамилия тоже Хлебников. Мы кивнули с задней площадки, он вскакивал пожать нам руки.

Время Императрицы кончилось, она не смогла уйти в отбой и начала новую партию.

Да, кстати, – она научила меня улыбаться.

– Это Макс звонил… Да, все нормально. Так странно, я ему почему-то не смогла сказать, что ты здесь. Неудобно было. Как будто мы с тобой любовники.

– Когда лез к нам, разбил стекло… Не важно… Нет, вроде трезвый. Все целы, он испугался, я орала. Я не знала, что так смогу… Соседка вызвала, ей лишь бы повод. Приехали, а она им про ванну и про «мальчик шумит». Запутала их, но даже лучше. Ложный вызов – решили. Пришлось бумагу ездить писать. Ладно… Не могу сейчас уйти – в окне ни стекла, ни задвижки. Мы же на первом. Максим на выездных, Сема в школе… Так ты это сможешь?

– Ты – счастливчик. У тебя карманная жена и сын.

– Не знаю, может быть – «прикидываться». Иногда друг другу говорят: «Пойду, прикинусь». А так – «работать»… Что за странный интерес? Хочешь знать закулисные тайны? Ничего особенного. Только теперь мне там появляться не стоит… Макс всех настроил против меня, он это умеет. Я же чувствую, как они смотрят, особенно Володин. Они же с ним на подмене в «Принце». Я тебе рассказывала, как он накушался у меня на дне рождения? Мы сидим, он вышел одеваться, потом заглянул: «Пока!». А у самого – куртка надета задом наперед и все пуговицы застегнуты доверху. На спине ведь – дотянулся, всё сам смог. Представляешь, какой профессионализм?! Но – может и сыграть. Ему жена как-то открывает, он – нормальный, она спросила что-то, чего он слышать не хотел, и – пожалуйста – в момент закосел, по стеночке сполз, и – спит, нет его! Спросить не с кого. Актер Актерыч такой… Мы раньше со всеми дружили, они Максу даже немного завидовали.

– Вы пока здесь отдохните, а я пойду схожу.

– Обычная мама, я с ней уже поговорила. Сказала: ждет нас, когда мы ни придем. Она одна справляется… Да там такой участок, одно название. Зато всегда есть чем заниматься. Сейчас кабачки таскает, я ей говорю: не набирай столько, но – это же мама… Давай, я о папе не буду, не хочу. Ничего интересного, Витька вот в него… Один раз по глупости. Просто попался, случайно. Хотя сам дурак. Мама очень переживала… Он – нигде, шатается, вот и дошатался. Мне даже было спокойнее, когда он сидел.

– Ты представляешь: «отдохните»!? Мама такая смешная…

– Ты ей понравился, ты вообще должен мамам нравиться. О чем вы говорили, о «Поле чудес»? Сумел ее разговорить… Она сказала: «чтоб вам не мешать», вот и ушла побыстрей… Нам просто повезло, соседка тебя приняла за Макса. Без новостей обойдутся пока. Не думала, что можно вас перепутать… А ты маме, наверное, все про меня рассказал?

– А кроватку поставим здесь, где тепло.

– Там пыль от печки сыплется.

– Будет у нас такая девочка. Мальчик ведь уже есть… Сема все прекрасно понимает, тут сериал шел «Моя вторая мама», он нарочно говорит: «Моя вторая папа», и нарочно при Максиме, вроде как он пошутил… Он? Ничего не говорит, и не скажет. Да нам сейчас вместе работать почти каждый день – месяц. Мы когда еще договаривались с этими садиками, график такой получился… Только обещай, что не умрешь от любви. А то я расстроюсь. Ты же должен мне с текстами, помнишь? Не умирай, обещаешь?