Ирма Витт - Свободный вечер в Риме

Курортная обувь делала шаг абсолютно неслышным, как будто и не было его на дороге, как будто он тайком наблюдал за сонной утренней жизнью улицы, отмечая малейшие изменения в освещении, нюансы ароматов. По всему городу цвела дикая бугенвиллия, еле слышно пахнущая медовой прохладой, тот тут, то там встречались кошачьи метки, белыми приведениями трепыхались свежевыстиранные простыни и полотенца в саду синьоры Лючии, но дувший с моря соленый ветер стирал все это ластиком, как карандашные каракули ребенка. В кафе его поприветствовал Марко, молодой парень, сын хозяина, спокойный и улыбчивый, но весь город знал о его недавней драме: его невеста под давлением своей богатой семьи разорвала помолвку. Единичные посетители дремали за своими столиками в ожидании первого поезда на Рим среди обитых деревянными панелями стен и выцветших рекламных постеров 80-х годов. По телевизору над барной стойкой начался первый утренний выпуск новостей, замелькали тревожно кадры хроники. Подняв чашечку ко рту, он прислушался. «Известный модельер русского происхождения, Катэрина Паризи погибла в автокатастрофе в районе Остии, ее кабриолет пробил ограждение на повороте извилистой дороги и упал на прибрежные камни. Вероятно, причиной аварии стало то, что водитель не справилась с управлением на скользком после ночного дождя асфальте»… Непроглоченный глоток кофе свернулся ядовитой змеей во рту, он почувствовал всеохватывающий нарастающий гул, как во взлетающем самолете, но оказалось, что это мелкой дрожью трясется чашка на блюдце в его руках. Катька… Белая шелковая юбка на круглых бедрах, длинные пальцы, исколотые швейными иглами, улыбка, режущая прямо по сердцу, жасминовый дурман вокруг черных кудрей, теплый взгляд с золотистыми бликами, как в бокале игристого вина. Катька, вздорная и пьяная, с глазами, накрашенными как у Нефертити, Катька, нежная, утренняя, блеклая в его постели, такая его и такая чужая, Катька… Всегда, абсолютно всегда, даже в пылу их самой страшной ссоры, он знал, что все пройдет, все утихнет, и они снова будут вместе. Прошло три года после их стихийного разъезда, но он знал, был твердо уверен, что это временно. Он шел по ее следам, то тут, то там всплывало ее имя в устах общих знакомых, недавно, поднимаясь по лестнице, он услышал ее телефонный звонок, пока открывал дверь и бежал к аппарату – звук прекратился, но схватив трубку, он услышал исчезающий трепет ее дыхания. На вечеринке в Риме три недели назад он почувствовал ее духи, хрустальный холодный аромат, он пошел за ним, и тот развеялся в саду, и позже хозяин дома сказал: «А ведь Катэрина была здесь, но ушла буквально за пару минут до твоего прихода… Да-да, спрашивала о тебе», – и замолчал лукаво, сдерживая любопытство. Все шептались и дружелюбно улыбались за их спинами: надо же, уже немолоды, а такая любовь… Они вот-вот должны были быть снова вместе, да, у него была румынка Ева, у нее – какой-то Маттео, но это все неважно, неважно… И сейчас в рассветном кафе, вокруг которого пели птицы, и шумел пристанционный сад, и ветер шевелил окурки и лепестки, закручивая их спирально вокруг резной чугунной урны, он ясно понял, что жизнь его кончилась, абсолютно и необратимо, что на самом деле он будет жить еще долго, и его кожа постепенно сморщится, и волосы поредеют, и сгорбится спина, и обвиснут на нем брюки, но он все еще будет ходить по земле, есть и пить, но это уже не жизнь, и вот в эту-то самую минуту она и оборвалась, как будто лопнул яркий красный шар и остался висеть тряпкой на жасминовом кусте.

Внезапный гость

Они были уже в таких возрастах, что трудно было понять, кто из них кто. Мать была значительно полнее, ниже ростом, но лицо ее казалось розовым и гладким, и серые прожилки прятались в русой косе, в то время как в черных волосах худой высокой дочери бросались в глаза пепельные пряди. «Ты, Женя, седеть уж начала, в отца, небось, пошла», – вздыхала мать. Отца дочь и не видала ни разу. Всему виной была, конечно же, бабка. Темная история случилась в 40-м году – ранний брак, мужа – на фронт, он – неизвестным солдатом погиб, свернулся в желтый треугольник похоронки. Впопыхах военных переездов бабкин паспорт был утерян, восстановили его уже без печати о браке. Вышла замуж в 1948, и все бы жить и радоваться, дочь народившуюся воспитывать, да объявился первый муж на одной ноге, и оказалась бабка нежданно двоемужницей. Городок маленький, разбираться толком не стали, сплетни пошли, кудрявые и замысловатые, да так, что и на базар не пойдешь – засмеют, в краску вгонят.

Читать дальше