Дмитрий Колпаков - Барыги

– Ой! – донеслось до меня.

– Ты чего?

– Пантелей голый.

«Странно» – подумал я «Наташка – Пантелеевская подруга, а еще ойкает.» Но водка и теплое одеяло сделали свое дело и я снова уснул, не доведя свои мысли до логического завершения. Снов не было.

– Подъем! – услышал я и открыл глаза.

Светало. Пантелей похмелялся, полуодетая Наташка сидела на кровати, Юлька лежала рядом со мной.

– Что за херня? – спросил я, уставившись на улыбающуюся неизвестно чему Юльку. – Ты че творишь?

– Наташка, это ты? – передразнила меня Юлька – пить меньше надо.

– Да ты что, за лоха меня держишь!? – заорал я, но осекся.

– А кто у нас одеяло ночью дернул? – спросила Наташка.

Так у нас с Юлькой и замутилось.

Мы встретились с ней через два дня, вернее не встретились, а она сама пришла ко мне в приемку. Был самый разгар рабочего дня. Посуда звенела, купюры шуршали, очередь, которой не видно было ни конца, ни края, злобно переругивалась.

– Я не вовремя? – спросила Юлька, оценив обстановку.

– Нормально. В это время всегда так – я подтолкнул ногой стоявший рядом со мной стул – Присаживайся.

Юлька присела.

– У тебя курить можно?

– Кури.

Она закурила, и все время пока я «раскидывал толпу», я чувствовал на себе ее улыбчивый изучающий взгляд. Очередь не уменьшалась, но я не унывал. Больше народа, больше денег (я хорошо усвоил уроки Грека.) Больше денег, веселее жизнь.

– А ты что, и грязную посуду принимаешь? – зажатой в пальцах сигаретой Юлька показала на отдельно стоящий ящик с посудой.

– Нет. Это нашего главбуха посуда, а с бухгалтерией я не ссорюсь. Потом попрошу кого-нибудь помыть.

Юлька поднялась со стула.

– Давай я помою, – неожиданно предложила она.

– Ты серьезно?

– А что такого?

– Уборщицу попрошу, она помоет.

– Без уборщицы обойдусь.

– Да брось ты.

– Вымою, тогда брошу. Принеси лучше воды и тряпку какую-нибудь.

– Ну смотри. Пять минут перерыв – обрадовал я очередь. – Пойду деньги разменяю.

– Ну, вот.

– Как всегда.

– Вечно у них денег нет.

– Да за водкой он побежал.

– Нет, баба к нему пришла.

– Это кто там вякает? – рявкнул я – сейчас вообще приемку закрою.

Реплики оборвались, воцарилась тишина, и лишь чей-то старческий голос примиряюще пролепетал:

– Иди, иди сынок, мы подождем.

Бунт был подавлен. Через пять минут перед Юлькой стояло ведро с водой, тряпка, бутылка пива и пачка Мальборо.

– Не передумала еще?

– Нет, иди открывай свою богадельню, а то уже в дверь барабанили.

Продолжив работать, я краем глаза наблюдал за Юлькой. Ничего не скажешь, девушка старалась. Вымыв очередную бутылку, она смотрела сквозь нее на свет, терла своим пальчиком бутылочные бока и, если извлекаемый звук ее удовлетворял, с улыбкой отставляла в сторону. Минут через сорок она закончила работу, и я, глядя на сверкающий бутылочный отряд, к ее достоинствам – веселая и компанейская, мысленно добавил: покладистая.

День закончился дракой. Для тех времен и для таких мест как приемка или пивнушка, явление частое и никого не удивляющее. Приемщики дрались со сдатчиками, водочники и пивники с покупателями, а объединившись, и те и другие дрались со шпаной, урками и прочими вымогателями. Существует ошибочное мнение, что барыга – это толстый, рыхлый пугливый мужичок, покрывающийся потом при виде всякого рода блатоты. Неправда это. Барыги из тринадцатого магазина были стройны, мускулисты и спортивны.

К тому же все до одного мало-мальски рубили в босяцких понятиях. Конечно, когда дело принимало серьезный оборот, привлекалась «крыша», но на моей памяти таких разборок не было, поэтому справлялись своими силами.

Я уже собирался закрывать приемку, когда в окошке появилась усатая морда какого-то мужика.

– Привет. – процедил он.

– Привет.

– Я тебе недавно бутылки сдавал.

– Ну и дальше.

– Ты мне денег недодал, – он назвал сумму.

– Это сегодня было?

– Нет. На той неделе.

Я зло рассмеялся. В людях меня всегда поражала и бесила глупость и надежда на чудо. Ну, ладно, если это была бы какая нибудь-бабка пенсионерка или алкоголик. Им простительно. Но передо мной стоял здоровый сорокалетний лоб, по лицу и одежде которого было видно: работающий и не бухающий. Помня уроки Грека, такого я не стал обсчитывать, даже если бы умирал с голоду и похмелья одновременно. Да, сам того не желая, я мог обсчитаться, но не на такую сумму.

– А что ты через месяц не пришел? – я начал закипать.