Эдуард Мустафин - Легко умереть не дам… Записки поюзанного врача – 2

Но гордый представитель славного племени медицинских эвакуаторов заострил внимание на другом. – Так она у вас на ИВЛ? Не повезем. У нас аппарат разобран. Лица начальства, пытающегося наладить эвакуацию проблемы методом «от себя», начали уныло вытягиваться.

– У вас «Карина» 15 15 «Карина» – транспортный аппарат искусственной вентиляции легких фирмы «Дрегер». ? – глупо сомневаться, что в машинах «Скорой» стоит аппарат не той марки, которой торговал тогдашний нарком здравоохранения нашего герцогства до вступления на столь высокую должность. – Я соберу… Кислород есть?

– Кислород есть, но один я не поеду. Только в сопровождении вашего анестезиолога, если он такой умный, что аппараты собирать умеет.

Все вопросительно уставились на меня. Ну, да, еще и роддом без анестезиолога оставить. Пусть минут на тридцать, но если именно в эти полчаса что-нибудь смешное случится? Глупо было переживать, тут и так на нормальную и уголовную, и газетную статью набралось, начиная с прямого переливания крови.

– Назад привезете?

– Да без проблем.

– Тогда сначала я спускаюсь и собираю аппарат. Потом поднимаюсь, переносим, вентилируя мешком Амбу 16 16 Мешок Амбу – это такая ручная дышалка красивая. В кино часто показывают. Похоже на мяч для регби. . Потом в машине подключаем к аппарату и понеслись.

Пацан сказал – пацан сделал. И только в машине я понял, что курточки-то у меня в наличии нет – на работе осталась. Декабрь, знаете ли… После начала поездки в аппарате навернулся клапан подачи кислорода – там контур маятниковый, хитро устроен. Экскурсия грудной клетки есть, но насыщение крови кислородом неуклонно повалилось вниз. Самое время начинать визг «Мы ее теряем!». Но меня в этой жизни чему-то учили неправильно. Руки работали сами – воткнуть дыхательный мешок в бортовую кислородную разводку (бля, и ведь нашел же дырочку!) и начать вентилировать барышню, которая уже не станет мамашей (матка-то того… вырублена) руками. «А ничего показатели стали. С такими еще живут. Хреново, правда, но живут» – времени вертеть головой, особо не было, но фельдшер в машине была ничего. Мой типаж. А еще с мигалкой и сиреной («вау-вау-вау» – видел бы меня мой молодой человек, он же дружище, он же внук, он же плевок генотипом в вечность – от зависти бы описался) быстро ехать понравилось. На красный. Дорогу все уступают. Почти. В одном месте стоявшая на светофоре первой полицейская машина тоже включила мигалку, выехала на перекресток и встала, прикрывая нас от не желающего останавливаться потока слева. За что им большое спасибо. Подъехали к приемному покою, выгрузились сами. Интеллектуально и материально отягощенной гораздо больше нас, чудаков с бугра, кавалерии из-за холмов не видно. Нет, видно. Вот они стоят, группками. Здесь заведующая нашим родильным домиком с начальницей нашего отдельно стоящего филиала, который я про себя и с удовольствием именовал «социальным хосписом». А вот здесь сам любимый ученик главной анестезиологической богини нашего герцогства, он же заведующий тамошней реанимацией и с ним пара, судя по возрасту, ординаторов, один из которых, явно индусской наружности, держит на плече транспортную пневматическую дышалку с кислородным баллоном. «Оксилог» называется. Дальний родственник той самой «Карины», что в машине накрылась точкой приложения гинекологических знаний. А чо это он там с кислородной автоматикой стоит, а я тут воздухом и руками дышу?

– Эй, кришнаит… Ты, ты. Чего таращишься? Тащи сюда «Оксилог», сатурация 17 17 Это тоже не красивое женское имя. Это, в данном случае, насыщение крови кислородом. , наверное, уже на полу.

Индийский ординатор, видимо, согласно канонам древней азиатской культуры, был воспитан в уважении к сединам, импотенции и прочим атрибутам дряхлой старости. Поэтому он послушно двинулся в мою сторону, поудобнее перехватив плечевой ремень достаточно тяжелой оранжевой сумки, но был остановлен своим прямым и непосредственным начальником. Разговора слышно не было, но индиец что-то говорил вполголоса, показывая ладонью в нашу сторону. Его заведующий ласково улыбался и отрицательно качал головой. «Задолбало. Как же меня все это задолбало. Трусость, желание спихнуть и ощущение каждого надутого гондона себя дирижаблем. А потом еще будет переписывание бумажек, заискивание перед местным профессором-экспертом, чье мнение непобедимо, потому что единственно верно…» – и мысли, и будущее было ясным, безоблачным и, в общем-то, предопределенным. Бояться было уже нечего, и сдерживаться не хотелось. От слова «совсем».