Яков Пятигорский - Вторая

Варварское изобретение. В узницах Чичелькоятля замок не откроешь пилкой, даже если это пилка бога.

Гуантамок толкнул дверь и вышел наружу. Молниеносным движением он выхватил оружие у стражника и закричал. Его воины закричали в ответ, и Гуантамок пришел на их крик. Он перерубил замок их темницы пополам…

Они сражались несколько часов, шаг за шагом выбираясь из темницы, пока не пали все кроме командира.

Гуантамок был ранен стрелой в бедро. Тело стало щипать. Сердце пыталось остановиться. Воин понял, что стрела отравлена. Но он клялся, что не погибнет, пока не увидит колдуна. Он перестал обращать на рану внимание.

Притворившись тлалокским прокаженным, Гуантамок сумел выйти из вражеского лагеря. Он долго шел по джунглям, ориентируясь по цвету лиан. Когда он увидел каменную дорогу, проложенную среди полей маиса, то понял, что начались владения его императора. Вскоре он добрался до пограничного городка Аконко.

– Вернулся Гуантамок, презренный трус, пища койотов! – закричали местные жители, увидев его.

Такой была формула, которую все были обязаны произносить при виде полководца, который проиграл битву и попал в плен.

Затем его омыли, одели в лучшие одежды, устроили в его честь пир на центральной площади города, и выделили ему эскорт солдат. Торжественно вступил он в город садов и каналов – Чезилитлан.

Слух о возвращении полководца уже дошел до столицы – на вершине священной пирамиды, что стояла посреди города, уже дымился жертвенный костер. Когда Гуантамок прибыл во дворец, его встретил сам император Чичелькоятль, сидевший на огромном троне в одеянии из платиновых чешуек. Увидев воина, он произнес положенную формулу:

– Койот будет съеден орлом! Раскрасьте его кровью и напоите божественным ксеметлем!

Слеза скатилась с его щеки при виде любимого племянника.

Гуантамок засмеялся и сказал:

– Орел не съест койота, пока я не увижу Вецилопочли.

Его привели в дом колдуна. Гуантамок вошел в полумрак. Вецилопочли, как всегда, сидел перед кроваво-красным костром. Кивком он пригласил гостя сесть. Гуантамок опустился на корточки. Колдун выплюнул пылающего зверька в костер.

– Я убил Чиппуля, – сказал Гуантамок, – вот его амулет.

И он протянул колдуну цепочку из змеиных зубов.

Вецилопочли взял ее, внимательно рассмотрел, и сказал:

– Наконец-то ты убил этого надоедливого бога. Ну – так значит, больше никто тебе мешать не будет.

И колдун засмеялся своим лающим смехом.

Улыбнулся и тлалокский беглец. Он сказал:

– Я хотел, чтобы ты знал это. Поэтому я здесь. И теперь я спокоен. На вершине пирамиды горит огонь, и койот идет к орлу.

Колдун фыркнул:

– Орел сыт. А тебя ждут враги.

И он указал сухим когтистым пальцем на полоску света в стене.

Гуантамок вырвал тлалокскую стрелу из своего бедра. Встал с корточек – клинки издали звон. Он отворил полог шатра, вышел наружу и повел войско в бой.

Так началась великая и кровавая битва с тлалоками у Лысых Пирамид.

Древнее проклятье солнцеликого змея Ту Кхе тысячу лет топило Поднебесную в крови.

В эпоху Бингао тринадцать из двухсот шестидесяти её княжеств были завоеваны южными Нянг. Среди оставшихся двадцать восемь сильнейших подчинили себе остальные.

В эпоху Ляо двадцать восемь княжеств Поднебесной были объединены в семь царств. Вот их имена – Лю, Гоу, Вэй, Мо, Чжао, Ци и Хань.

Но и между ними не прекращалась война – и не было ей ни конца ни края.

В те времена лишь одна доблесть была ведома дворянам – воинская, и лишь одно занятие признавало за собой благородное сословие – войну. Кодекс чести предписывал царям до победного конца воевать с любым из своих соседей – либо сложить голову. Полководцам кодекс чести предписывал преданно служить своему повелителю до победного конца – либо сложить голову. Дворянам кодекс чести предписывал преданно служить своему полководцу до победного конца – либо сложить голову.

Других предписаний не существовало.

Семь царств сражались друг с другом не на жизнь, а на смерть. Но хоть и бились они со всевозможной яростью, ни одно не могло добиться успеха.

И так продолжалось до тех пор, пока на престол Ци не взошел мудрый Лунь Хэ, у которого в жилах, по слухам, текла лисья кровь. Он объявил, что Ци не будет больше воевать ни с кем.

Сначала удивились шестеро его соседей-царей. Потом разгневались и назвали Ци слабаками, бабами и выродками. Но вдруг узрели выгоду: с пятью воевать легче, чем с шестью. И решили оставить Ци в покое – до поры до времени.