Борис Белик - Тугайно-тростниковый скиффл

Дождь расквасил солончак. Узкие шины велосипедов под тяжестью груза глубоко проваливались в вязкую грязь. Толкать своих стальных коней приходилось изо всех сил.

Через три часа пути мы кое-как выбрались к шоссе, по которому необходимо было проехать еще 70 с лишним километров до дома. Силы были на исходе. Грязные по уши, голодные, мы с грехом пополам докатили до ближайшего поселка, наскребли один рубль с копейками и отправились в столовую.

Откушав по полпорции постных щей и по штуке тестообразных шницелей с мучной подливкой, мы двинулись в дорогу.

Через два километра Николай запросил остановиться. Мы свернули с трассы к лесополосе, установили у деревьев велосипеды и собрались вокруг владельца «Туриста». Николай по-деловому открутил переднее колесо и на глазах обомлевшей публики принялся править «восьмерку». Дело в том, что на сей раз он не пытался выправить обод посредством спиц, а гнул его через колено. Как мы смогли воочию убедиться – такой способ позволял значительно сократить время ремонта, и казался неоценимым в полевых условиях.

К вечеру из последних сил мы докатили до черты города. Предстоял самый сложный участок дороги – длинный, нудный подъем к месту жительства, через весь город к его верхней части.

Представив эту мучительную процедуру – придется двигаться стоя, налегая всем телом на педали, – я содрогнулся: «К чему такие испытания?» – спросил я себя и с этими словами съехал с шоссе. Неподалеку заметил небольшой котлован, где вознамерился захоронить на время велосипед и спокойно доехать домой на рейсовом автобусе. Ребята, не подозревая о моем плане, свернули следом. Я спустился в яму, молча разобрал вещи, достал туристическую лопатку, вырыл на склоне углубление, куда заботливо уложил своего верного «друга» и укрыл его землей. Почему-то последовать моему примеру никто не рискнул.

Через два дня мы с Николаем посетили место погребения. Расшугали ребятню, мирно копавшуюся на дне котлована, и извлекли на свет машину. Я был доволен удавшейся аферой, а сам беспрецедентный поступок сохранился в памяти «народной» как незабываемое событие, венчавшее нашу первую утиную охоту.

ПЛАЧ ПО ИРАНСКИМ САПОГАМ

I

Людям, живущим в XXI веке, даже если они родились в середине двадцатого столетия, бывает трудно воссоздать в памяти те времена, когда ранним утром улицы родного мегаполиса бывали пусты.

А ведь бывали! И не только ранним утром. Помню, как в детстве зимой мы лихо катались на «драндулях» по проспекту Ленина, и на протяжении двух километров нашего пути редко встречалось более двух машин. Дорожное покрытие в те годы не особенно чистили, тем более никто не сыпал на асфальт соль или заморские реагенты. Накатанная дорога позволяла нам двигаться под уклон с большей скоростью, чем ныне перемещаются автомобили тем же маршрутом.

«Драндуля», на которой мы рассекали воздух, представляла собой простейшую металлическую конструкцию. Обычно брали со стройки полудюймовую трубу или шестиметровую катанку аналогичного диаметра. Гнули ее о дерево пополам с таким расчетом, чтобы полозья находились на ширине плеч. Затем основу сгиба еще раз сгибали под сорок пять градусов по отношению к полозьям, и всё – можно кататься. В проем передней части «драндули» на корточках усаживались двое пассажиров, а за ними, держась за поручень, стоял тот, кто правил. Но длина полозьев позволяла за возницей разместиться еще двум любителям такой «групповухи».

И вот такая пятиместная повозка разгонялась наподобие боба в бобслее задними участниками заезда перед самым крутым спуском дороги.

Нужно сказать, что «драндуля» была управляема. Двигая полозьями, можно было осуществлять повороты, а тормозом служили ноги передних седоков. При необходимости резко затормозить с полозьев соскакивали все вместе.

Такое коллективное развлечение доставляло больше удовольствия, чем катание на санках в одиночку. Во-первых, «драндулетчики» были одной командой, объединенные единым порывом, а во-вторых, для такого вида спорта и отдыха не требовалось никаких материальных затрат, учитывая скудный достаток простых семей и ограниченные возможности промышленности в те первые послевоенные пятилетки.

Одним словом, было весело, а главное – никто и ничто не могло помешать этой забаве.

II

Однако вернемся к нашим баранам. Прежде чем продолжить рассказ, погрузившись в атмосферу пустынных улиц спящего города, следует упомянуть еще об одной ключевой детали, положенной в название моего повествования.