Наталия Шабашова - Downshifting по-русски

Я, работая там, не делала даже make up. А одевалась просто – белый верх, тёмный низ. А в съёмной квартире затопила соседей, потому что поначалу не умела пользоваться стиральной машиной. Я отличалась от других стажеров в компании – москвичей, которые ещё жили с родителями.

Мы – те, кто хотел остаться в Москве после института, должны были потрудиться, чтобы сделать это. Очевидно, нужно было зарабатывать деньги – на аренду жилья, копить на стартовый взнос за ипотеку, на машину и прочее. Мечта – получать 100 тысяч – стала новым рубежом для вчерашних выпускников. Конечно, студентов технических специальностей расхватывали как горячие пончики расхватывают на станции «Нара» на пересадке из Москвы в «Нарофоминск». Кто-то подался сразу в нефть – благодаря знакомым или переехавшим в Москву родителям. Кто-то поступил в аспирантуру.

Но я относилась к тем, кому за 5 лет учёбы институт просто осточертел. К тем, кто решил для себя, что вернуться домой – это шаг в рутинную мрачную пропасть.

Идти работать по специальности решилась только Ира. На предприятии, которое производит самолёты, она стала инженером, за 25 тысяч рублей в месяц. В городе, где средняя зарплата 60. Она была готова сначала ждать этого места полгода, а потом жить от зарплаты до зарплаты, без излишеств. И если в любом другом городе это может быть принято за нормальную, даже хорошую жизнь, то в Москве, городе соблазнов, её вести практически невозможно. Пожалуй, для этого нужно быть Ирой: скромной девушкой, честной и верящей в Бога. Поэтому я и дружила с ней, надеясь приобрести хотя бы одно из этих качеств.

Технарей среди новичков в компании было мало, в основном, выпускники экономических факультетов, лучших на тот момент ВУЗов страны. Но я тянулась к ним – таким благополучным, красивым, хорошо одетым баловням судьбы.

Как-то раз после тренинга «Как развить свою индивидуальность» у меня состоялся разговор с одной из представительниц этой «золотой молодёжи». Настя была дочерью бизнесмена и мамы практикующего психолога. Над ней круто поработала последняя, и это было видно. Она была, казалось, супероткровенна со всеми, (это качество в компании ценилось). Для меня это было как-то неестественно. В какой-то момент её как будто переделали, починили девайс, настроив под нужные миру модные тенденции.

Фамилия ее была, как родовое имение, передающееся по наследству, вобравшее в себя лучшие традиции страны и её богатства. Известная и неповторимая. Она сидела на офисном стуле, пила кофе и смотрела на золотую башню «Меркурий». Которая как ни одна другая в тот день, отражала солнце целой Москве, её необъятным размерам и величию, с той страстью, с которой теннисисты отбивают мяч. Настя тем временем рассуждала о будущем:

– Когда у меня будет много денег, я построю несколько детских садиков в Москве и буду там директором.

Её мечта, как сама Настя, говорила сама за себя. Звучала и выглядела красиво. Она подвозила меня несколько раз с работы до Парка Горького. Мы могли бы подружиться, но этого не произошло.

***

Всё происходящее в то время толкало к тому, чтобы определиться с целями, зачем я здесь, в Москве, нахожусь. И стоят ли энергозатраты выделки. Ведь стресс-интервью превратилось в стресс-работу. Моей начальнице всё требовалось срочно и качественно.

Я никогда специально не делила знакомых людей по принципу: «приезжий» или «москвич». Но похожая предыстория творит чудеса.

Парень продолжал приходить раз в неделю, приносил еду и цветы. Это не утоляло ни ежедневный голод, ни потребность в цветах.

Осень настигла меня в холодной торцевой комнате. И никакие электронагреватели не спасали от ветра, дующего каждый вечер в окно. Кроме того, соседка по комнате съехала, а это значило, что теперь я платила вдвое больше. Плюс соседка по квартире, женщина 50-ти лет, получающая первое в жизни высшее образование, имеющая уже двух дочерей и внуков, морозила меня каждое утро.

Из-за её менопаузы в той квартире было, как в криогенной камере тепла и холода. Вот только на тепло её не выводили. Ледяной пол, ванная, в которую утром было не ступить, и постоянно открытый балкон в кухне. Серьёзно, ближе к зиме я думала, что однажды приду с работы, усну под всеми своими одеялами, а утром не проснусь – умру от холода. И меня так и найдут в шапке, перчатках и шерстяных носках. Девочка с севера, замёрзшая без любви. От непонимания соседки или недостатка денег. И только одна мысль грела, что кладбище недалеко. Вот только на место на нем ещё нужно было заработать.