Василий Орловски - Джек и Джош

Да, я веду себя как последняя сволочь, но все наши проблемы тянутся из детства, не так ли?

Я просыпаюсь в кровати Чарли. Белоснежная простынь (как и одеяло с подушками) покрыта чёрными и коричневыми пятнами помады. Всё моё тело в точно таких же тёмных отметинах. Я лежу в кровати совсем один, а за окном солнце светит так ярко, что мне приходится щуриться, чтобы не ослепнуть.

Не важно где я просыпаюсь, каждое утро я встаю по будильнику, принимаю душ, бреюсь. Надеваю один из семи моих почти одинаковых синих костюмов и отправляюсь на работу. Я рвусь изо всех сил, делаю даже больше, чем могу, ради того, чтобы выиграть дела для ублюдков вроде Билла Геймана. Часть работы я беру на дом, поэтому выспаться мне никогда не удаётся. Отпуск и выходные для меня существуют только в какой-нибудь далёкой-далёкой вселенной, погребённой под слоем пыли на краю моего сознания. Вместе с Сантой и Суперменом.

«Чтобы быть эффективным – нужно делать больше, чем от тебя требуется, при этом, не выходя за границы дозволенного» – так говорил мой отец. Наверное, я поверил ему тогда, давно, в детстве, когда он давал мне наставления. Тогда он был для меня примером. Я хотел не просто быть достойным его, я хотел быть его продолжением. Поэтому я стал, как и он, адвокатом. Когда ты ребёнок или подросток – ты пытаешься равняться на кого-то авторитетного. На того, кто уже достиг своего Олимпа. Но взрослея, ты понимаешь, что авторитетов не существует. Ты понимаешь, что потратил кучу времени, пытаясь стать тем, кем на самом деле быть не хочешь.

Все наши проблемы – тянутся из детства.

Я захожу на кухню. На столе лежит записка от Чарли: «Завтрак в микроволновке, рубашка на балконе. Жду тебя в офисе».

Моя рубашка. Её правый манжет всё ещё влажный. Видимо, вчера я испачкал его в помаде, и Чарли пришлось постирать. Мои брюки, которые я бросил вечером на пол рядом с диваном, теперь они висят на спинке стула вместе с пиджаком и галстуком. Не так уж плохо просыпаться в кровати женщины.

Я выхожу на улицу. Влажный манжет рубашки тут же становится холодным от ветра. Спину немного саднит. Одна из величайших загадок человечества – зачем женщины расцарапывают спины любовникам. Это почти так же важно как чёрные дыры.

На лобовом стекле моей машины розовой краской из баллончика написано: «ПОЛИЖИ МОЮ КИСКУ». Парковать автомобиль в криминальном районе – не лучшая из идей.

– Мистер Мирс, – в мой кабинет заглядывает Лиза. – Телефон сломался, так что, сегодня я буду к Вам весь день вот так вот бегать!

Лиза высокая и худая. У неё светлые прямые волосы, а грудь такая маленькая, что иногда кажется, что её нет совсем. Она носит классические костюмы (юбка-карандаш и пиджак с огромными подплечниками), туфли на десятисантиметровой шпильке и дурацкие сумки (под цвет туфель – зелёные, красные, синие). Она красит глаза ярко-красными тенями и обращается со мной так, словно это я её секретарь.

– Ты вызвала ремонтников?.. Или как там они называются… – в моей голове тысячи младенцев, брошенных в колыбелях. Тысячи орущих детишек и ни одной дельной мысли. Меня тошнит. Я выпил с утра целую кучу таблеток, но живот всё равно болит так, словно в нём орудует Джек-Потрошитель.

– Да, конечно, – Лиза улыбается так широко, что я начинаю волноваться, как бы у неё не треснули от натяжения губы.

– Что-то ещё? – меня вот-вот вывернет наизнанку.

– Да, – Лиза улыбается ещё шире. Её глаза светят ни хуже фар дальнего света. – Я записала к Вам на приём мужчину, он разводится с женой и…

– Билл Гейман?

– Да, – Лиза удивлённо смотрит на меня. – А как Вы узнали?

– Считай меня Нострадамусом, – в моём воображении одна картинка сменяет другую: вот меня топят в унитазе, вот обливают пуншем, а это меня заперли в шкафу и забыли на восемь часов. – Он предупреждал, что придёт. Отмени встречу.

– Я не могу, она через десять минут, – Лиза растеряно смотрит на меня своими слепящими счастливыми глазами. Ну, хоть кто-то здесь счастлив.

– Скажи, что меня нет.

– Это невозможно, мистер Гейман уже здесь, он знает, что Вы на месте.

– Какого чёрта! – я закрываю лицо руками. Ужасный жест. Так же я делал в детстве, когда пытался спрятаться за ладонями от мира. Это никогда не срабатывало, никогда не помогало. Ужасный жест.

– Да бросьте Вы, – Лиза обиженно выпячивает нижнюю губку. – Он красавчик.

– Я знаю. Король выпускного бала, – Лиза смотрит на меня как на полнейшего идиота. Ну, да, для неё мои слова несут мало смысла. Кому какое дело кем ты был десять лет назад.