Леонид Беспамятных - Приключения в городе и деревне. Невыдуманные истории. Книга четвертая

В июне девяносто шестого на работе задержался, поэтому только часам к семи вечера удалось добраться до своей делянки с картофелем, что за поселком Ростовка – это от Омска недалеко.

Жара невыносимая, на небе ни облачка. Картофельные кустики только – только показались из земли. Сорняк начал их одолевать, в основном осот. Поторапливаюсь, чтобы к последнему автобусу успеть. Вдруг вижу – на участках, что через дорогу люди забегали, бросают тяпки на поле – и в машины.

Повернул голову в сторону птицефабрики и оторопел… Черная туча полнеба закрыла.

«Вот это да! – ахнул я. – Что же делать?»

Аж поежился, оцепенев, липкий страх подкатил к горлу.

«Бежать надо! – пронеслось тут же в голове. – Может быть успею…»

Сумрачно стало вокруг и тревожно очень. Птички враз притихли. А из – за горизонта вдруг вихрь воронкой землю закрутил и погнал как раз мне навстречу. Зашумела и низко нагнулась к земле трава от набежавшего ветра. Запахло озоном.

До Ростовки полем бежать километра четыре, не меньше. Ни одного деревца на пути… Вижу, не успеть добежать мне при любом раскладе, но, не раздумывая, рванул напрямки. Тяпку бросил, а в руках пакет полиэтиленовый с булкой хлеба в нем. Метров сто, не больше, пробежал, как на траву под моими ногами стали падать крупные капли дождя, а затем туча разом лопнула с треском, обрушилась холодным косым ливнем.

Ливень начал хлестать такой силы, что за водяной завесой впереди ничего нельзя было различить. Вода прямо клокотала в лужах под ногами.

«Ой! Сейчас град лупанет!» – сообразил я. Гулко заколотилось сердце.

И тут на меня, как будто, кинули сверху горсть замороженного гороха. Потом еще… Больше того – ледяной горох сменился на крупные градины, которые прыгали, как в пляске, трава под ногами пришла в неистовое движение.

«Ну, – думаю, – пропал».

Мало того: стало совсем темно, как ночью. Ветер кружил с такой силой, что я совсем остановился. Идти вперед дальше было просто невозможно. Остановился. И под ударами градин стал медленно опускаться на колени…

Пока под ударами стихии я оседал, земля покрылась от града ледяным панцирем. Коленям было нестерпимо больно. Боль пронзала все тело. Секло градинами, хлестало все сильней и сильней. Голову старался прикрыть пакетом, но его хватило ненадолго, разорвало в клочья.

Спина вся горела от ударов градин. Стал что – то кричать, пытался молиться, потом снова кричал… Темноту периодически рвали сполохи молнии, сопровождаемые раскатами грома. Небо грохотало, обрушивалось, дребезжало.

Первая мысль была вначале о том, что вот он и пришел конец света! Вот и расплата пришла за все грехи наши! Казалось, что передо мной свершается какое-то фантастическое действие…

Боль стала до того невыносимой, что обреченно заплакал, как маленький ребенок. Боже! Как больно от этих ударов! Больно!!!

…Нашел меня, лежавщего без сознания на поле, местный тракторист. Ехал он на тракторе уже после стихии. Я лежал на поле, сжавшись комочком, прикрыв рваным пакетом голову. Спина – единая рана, сплошной синяк…

Пришлось из канистры воду на меня лить, чтобы в чувство привести. В поликлинику привезли пятым по счету из Ростовки. При мне привезли бабулю с разбитой головой.

– Я хотела до баньки добежать из домика, – рассказывает она. – А тут такое началось! Град, как яйца голубинные…

Я усмехнулся:

– А мне четыре километра надо было бежать в чистом поле…

Врач предлагал больничный выписать, но я отказался. Приехал вечером на дачу – только успевал снимать рубаху да показывать соседям спину. Больше всего досталось, конечно, пальцам рук – кисти распухли, больше месяца болели. Но руки сделали главное – спасли голову, так как пакет удержали над головой. Иначе бы сотрясения головного мозга не миновать.

В самой Ростовке побило на крышах шифер, деревья попадали, на теплицах стекло уничтожено. Об урожае в том году не могло быть и речи. На дачные участки было страшно смотреть. Вся растительность будто срезана ножом. Повсюду валялись листья. Все как будто изрешетили крупнокалиберным пулеметом. Зрелище плачевное. Как ни пытались люди сохранить урожай – не уродились ни капуста, ни картофель.

Другой раз, рассказывая об этом случаю, шучу:

– Я теперь на поле без листа фанеры не выйду, зачем судьбу пытать – с меня хватит и этого случая…