Владимир Яцышин - Повесть об Анне

– Боже… – тихо произнесла Светлана. – Станислав Сергеевич…

– Я не знаю, что мне думать. Или она стоит под моими дверями и слушает сутками… Или кто-то из медсестер ей рассказывает обо мне! Откуда она знает о болезни моего сына?

– Исключено, – резко прервала его Света. – Во-первых, кроме меня никто о вас ничего и не знает…

– Именно!..

– Вы думаете, что я?.. – Светлана раскрыла рот от изумления и обиды. – Что я ей рассказываю, что ваш…

– Да нет. Просто!..

– Нет-нет, Станислав! – Света встала с кресла. – Мне больно за вашего Костю, я рада разделить эту беду и понять все, помочь во всем! Но, если вы считаете, что я… Я могу… Как вы вообще?..

– Я просто сказал, что это единственное…

– Единственное что?! Аня не только с вами такие фокусы выделывает! К ней Гриша-невролог уже дважды ходил, чтобы узнать на какую футбольную команду поставить! – она размахивала руками и старалась сдерживать эмоции. – Да и почему я оправдываюсь?! Почему я должна?

– Присядь…

– Станислав Сергеевич, – едва не плача произнесла медсестра, – ваша жизнь и здоровье вашего мальчика… Я никогда не стану трепать об этом…

– Присаживайся, говорю тебе!

Света села в кресло и вытерла слезу из-под правого глаза.

– Ругаться с тобой после того, как наша Анечка ко мне заходит, нам не впервой. Это уже как рабочая примета, – засмеялся профессор. – Я не то имел в виду. И ты не обижайся. Как минимум потому что я не обижал тебя. Меня сильно, признаюсь тебе, пугают эти ее фокусы. Особенно вот сейчас, когда она катком проехалась по живому! Этот ее взгляд, это ее чертова, никому не нужная, проницательность. Знание того, что намертво ведь скрыто от нее!

Он замолчал. Света тоже молчала. Они беспомощно смотрели друг на друга.

– Косте, кажется, хуже… – тихо произнес Станислав Сергеевич, отведя глаза в стол и вздрогнув от собственных слов, словно пока он это не озвучивал, беда не была бедой. Он усиленно сдерживался, дабы не заплакать. – Мы с Машей уже неделю почти не спим… Мы все надеемся, что это пройдет, как прошлой осенью… Но, знаешь… Он теперь кричит сильнее, чем тогда. И спит все хуже.

– Вы Юрию Александровичу звонили?

– Конечно, – горько ухмыльнулся Станислав Сергеевич. – Я его так заморил своими звонками… Маша моя с ума сходит, как и я. Я ему уже несколько раз посреди ночи звонил и спрашиваю, что делать? Он… Не знаю, что это за человек такой выносливый во всем. Всегда Юрий Александрович говорит со мной – что в два часа ночи, что в пять утра. Открыл мне двери больницы и их центра эпилепсии… Можно спокойно его класть туда, в больницу эту, но разницы никакой… Уж лучше дома, коль так.

– Берите отпуск, Станислав Сергеевич… – беспокойно и нервно произнесла Света. – Правда! Берите отпуск!

– Месяц назад только из отпуска!

– Да не важно. Просто едете домой, и сидите там с Костей! Мы все вас тут прикроем. За это не беспокойтесь. Отправьте Машу на дачу, пусть отдохнет неделю и выспится, правда! Вам, конечно, тяжело будет, но и мы вас не оставим! О жене подумайте. Уверена, что и Юрий Александрович, и все неврологи что-то сделают.

– Ты так думаешь?

– Я думаю, что в таком режиме и с ума сойти недалеко, – Света указала рукой на двери кабинета. – А там, глядишь, вы станете соседом нашей Анечки! Вам нужно думать и о Косте, и о Маше. И о себе. Отправляйте жену отдыхать и отсыпаться. Маше, я уверена, это нужно! А сами – с Костей в больницу и пусть лучшие неврологи думают да гадают, как все это исправить.

– Через четыре дня конференция… – пробормотал Станислав, в уме подсчитывая дни календаря. – Значит, со среды я может так и сделаю.

– Вот и правильно!

Он замолчал, улыбнулся от надежды, которая внезапно согрела привычное отчаяние. Света заметила этот живой блеск в его глазах и кивнула ему, сделав глубокий вдох и выдох. На его лице отражалась и уходящая тревога, и безмерная благодарность самой лучшей его медсестре.

– Итак, – произнес он, стараясь строгостью тона развеять образовавшиеся сантименты. – Так что там наша Анечка?..

– Сегодня у нее была чистая расческа…

– Значит?..

– Думаю да. Обычно она всегда после того, как вырывает себе волосы, складывает их или возле своих картин, или наматывает на ручку двери… В крайнем случае она их оставляет в расческе… Но сегодня, расческа чистая…

– То есть ест?..

– Выходит, что да. Как правило, если волос нет нигде, значит она их съедает. Я сегодня посмотрела на нее, когда нашла расческу. Она поняла, что я все поняла.