Марина Мельникова - Четвертое измерение

– Да не бойся, барин, я жарить тебя не стану…

Она задорно прыснула. Смех её напоминал скрежет колес несмазанной телеги.

– …разве что сварю, так полезнее будет.

Не выдержав ее насмешливый взгляд, Влад сконфуженно отвёл глаза. Он только сейчас осознал, что не видит ауры странной незнакомки. Совсем не видит!

– Кто Вы и почему так странно ко мне обращаетесь? – ошарашенно спросил он.

Старушка не ответила. Молча указав пальцем на стул, она начала накрывать на стол и вскоре, как по волшебству на нём уже парил самовар. От аромата, исходившего от огромной тарелки с горячими пирогами и пиал, доверху заполненных каким-то деревенским угощением, закружилась голова. Владу приходилось то и дело сглатывать слюну.

…а в это время в другом мире.

Огромная усадьба, названная Циарой в честь богини, стоящей на страже Порядка, находилась в нескольких десятках километров от городских ворот. Это был дворец, протянувшийся от искусственного озера до великолепного парка, разбитого ещё в годы царствования прапрадеда Георга II. Сейчас же он разросся, превратившись в лес, кишащий дикими зверями. Изысканный архитектурный стиль: башенки с красными черепичными крышами, фасад из декоративного камня, узорная каменная вязь и решетчатые балконы, – всё это говорило не только о богатстве обитателей замка, но и об их влиятельности в местном обществе. Великолепная подъездная аллея, обсаженная по обеим сторонам роскошными конскими каштанами, усыпанными крупными бело-розовыми благоухающими свечами-соцветиями, была местной достопримечательностью и гордостью садовников. Ведь на этой каменистой, бесплодной почве мало, что приживалось. Один только прекрасный цветник маленькой хозяйки стоил садовникам огромного труда и тонн плодородной земли.

В это утро, против обыкновения господа поднялись поздновато. С восьми утра по межгалактическому времени во дворце уже суетились кухарки, горничные и лакеи, похожие друг на друга своими квадратными лицами и яркими безэмоциональными глазами.

– Душенька, хозяйка заказала пирог с лесными ягодами и горячий шоколад…

– А господин? – перебила горничную кухарка.

– Он хочет то же, что желает жена, впрочем, как всегда.

Низенькая толстая старушка с белоснежной сединой уже более сорока лет кашеварила у любимых хозяев. Ее все называли Душенька из-за вечно удивленного, словно у ребенка, лица и добродушного покладистого характера.

– Только проследите, чтобы пирог хорошенько подрумянился, – рискнула напомнить молоденькая горничная.

– Иди уже! Сами с усами… – буркнула кухарка, заглядывая в духовку.

– Приказано срочно, – выпалила служанка и, стуча каблучками, быстро выбежала, словно испугавшись собственной храбрости.

Глубоко погрузившись в свои мысли, кухарка не заметила, что осталась одна.

– Да не переживай, деточка, сейчас мадам Розалия наведается к маленькой госпоже, так что к нужному времени угощение и подойдёт, – вещала она в пустой кухне.

Пока длился этот непродолжительный диалог, пробудившаяся хозяйка действительно отправились проведать своего единственного ангелочка, вернувшегося, наконец, в отчий дом.

– Бедная девочка, наверное, не сомкнула глаз из-за проклятой грозы, – по дороге шептала мать.

Но судя по её тихому дыханию, дочь спала крепким сном. В комнате царил полумрак, лишь узкая полоска солнечного света, проникая через неплотно зашторенные портьеры, освещала широкое ложе и спящую на нём красивую девушку. Легкое кружевное покрывало было накинуто на ее стройные ножки. В этом сумраке она лежала, как склонивший головку распустившийся майский цветок. Ее густые чёрные волосы разметались по матовым, слегка прихваченным загаром, плечам. Девушка была божественно хороша: свежее личико, прямой носик, пухлые губки, которые заставят учащенно биться ни одно мужское сердце. Сейчас дочь казалась ей как никогда беззащитной и хрупкой, что у матери на миг защемило сердце, но, сбросив наваждение, женщина вышла из спальни.

К приходу хозяйки стол к завтраку был полностью сервирован.

– Ваши Величества, – склонившись в глубоком поклоне, проговорил пожилой слуга в золотисто-красной ливрее, – как Вы и приказали, я никого не впустил, хотя герцог уж очень настаивал.

– Молодец, Фердинанд, ты настоящий помощник, – отхлебнув горячий напиток, сухо проговорил король, – никого не пускать! Не скрыться от них, кружат вокруг девочки, как шакалы, а ей только шестнадцать исполнилось.