Анна Горностаева - Рассказы в алфавитном порядке

После того, как Бепа отправила письмо, она ощутила себя очень умной и взрослой. Немного безжалостной – ну и пусть. Но зато решительной и целеустремленной. Действительно, немножко божественной.

Когда Вениамину Алексеевичу Редину позвонили из участкового отделения полиции и вежливо пригласили зайти для серьезного разговора, он ничуть не удивился. Можно сказать, он ждал этого приглашения.

Тем же вечером Вениамин Алексеевич стоял перед железной дверью и безуспешно звонил в сломанный, как потом выяснилось, звонок. После нескольких энергичных ударов кулаком и ногой дверь открыл хмурый участковый и сходу пообещал «начистить рыло за хулиганство». Впрочем, когда Вениамин Алексеевич представился и объяснил, что иначе было не достучаться, полицейский смягчился и провел Редина в тесный и очень прокуренный кабинет. Вениамин Алексеевич устроился на продавленном стуле и приготовился смиренно слушать.

Однако участковый не торопился. Для начала представился сквозь зубы – Дружинкин Юрий Николаевич. И, грузно опустившись на свое место за столом, воззрился на собеседника с легкой брезгливостью.

Вениамин Алексеевич повздыхал, поерзал. Не дождавшись вопроса, с покорным видом начал рассказывать:

– Я родился в городе Москве в 1971 году. Мои родители мечтали дать мне юридическое образование, но я выбрал психологический факультет МГУ. Проучившись пять лет, я защитил диплом и устроился на работу…

Юрий Николаевич вытаращил глаза и прервал его взмахом руки:

– Погодите, погодите. Вы по какому вопросу?

– Так вы мне сказали – для серьезного разговора. Я подумал, чтобы серьезно разговаривать, собеседники должны иметь друг о друге хотя бы какой-то минимум информации. Вот и стараюсь о себе рассказать. А про вас я кое-что знаю: вы работаете на нашем участке уже семь лет (я выяснил), работу свою не очень любите, особого усердия не проявляете, иначе бы мы с вами раньше познакомились. Здоровье не бережете, потому что кабинет у вас прокурен страшно. Спортом, судя по фигуре, не занимаетесь. Обручальное кольцо есть – значит, женаты.

Дружинкин подался вперед и прорычал:

– Так, Шерлок Холмс, значит? Я тебе не Ватсон, блин! А будешь выпендриваться – я тебя живо на пятнадцать суток упеку! Там тебя дедукции научат, Камбербэтч хренов!

– Извините, – коротко отозвался Вениамин Алексеевич. – Был неправ.

– То-то, – успокоился Дружинкин. – Расскажите, гражданин Редин, что за дебош вы устроили три дня назад в детской поликлинике.

– Какой же это дебош? – искренне удивился Редин. – Это была попытка психоанализа. Увы, неудачная.

– Что за, на хрен, психоанализ? Фрейд, что ли?

Лицо Вениамина Алексеевича выразило искреннее восхищение эрудицией участкового.

– Да, да. Юрий Николаевич, я вижу, вы человек образованный. Сериалы современные смотрите, не самые глупые, между прочим. Про Фрейда что-то слышали. Я вам сейчас все объясню, вы поймете. Понимаете, я повел дочку на прием к отоларингологу…

Дружинкин, вооружившись карандашом и листом бумаги, прервал:

– К кому на прием?

– К лору. Который ухо-горло-нос. Ушнюк.

– Я понял. Дочке сколько лет?

– Три года. У нее был отит, а после болезни необходимо провериться. Я, понимаете, поздно женился, поздно стал отцом…

– Это к делу не относится.

– Как же не относится? Моя жена моложе меня на двадцать лет, она еще довольно легкомысленна, говорит – дочка выздоровела, все прошло. А я, понимаете ли, волнуюсь…

– Послушайте, Вениамин Алексеевич, – побагровел участковый. – Меня вовсе не интересует здоровье вашей дочери.

– А вот это зря, ей-богу, зря, – горячо и быстро заговорил Редин. – Здоровье детей – и своих, и чужих – наша главная забота. Если дети будут здоровы, физически и психически, общество будет намного лучше… Простите, я отвлекся. Так вот, я просидел с дочерью больше часа в очереди – удивительное это место, детская поликлиника, как будто специально созданное для того, чтобы утомлять и нервировать людей… Там в очереди был один мальчик с мамой – все это время я на них смотрел. И то, что я увидел, было ужасно.

– Что именно – ужасно? – не поднимая головы от записей, уточнил Дружинкин.

– Все ужасно. И мама, и мальчик, и их прошлое, и настоящее. А самое ужасное – будущее. Потом я не выдержал, подошел к маме и поговорил с ней. Я знал, что она расстроится. Но не мог поступить иначе.

– Расстроится? – хмыкнул Юрий Николаевич. – Да она в прокуратуру телегу накатала! Она требует вас судить и хочет возмещения морального вреда! И мне весь мозг вынесла, какой вы опасный и страшный преступник. А что вы ей сказали, что она так разошлась?