Алексей Павлов - Странные события в Сухаревой башне

Никитична обладала даром яснослышания 16 16 Обычно «яснослышание» означает способность слышать звуки тонкого мира. Дар же Никитичны больше связан исключительно развитым физическим слухом, благодаря которому она слышала звуки как внутри замка, так и поблизости. , к тому же иногда ей открывались события ближайшего будущего. В последние десятилетия старушка пристрастилась к просмотру телевизора, просиживала вечера напролёт перед экраном – и её особый слух и способности зреть 17 17 «Зреть» употреблено в значении «видеть». наступающее смешались с содержанием популярных передач. В замке, посмеиваясь, говорили, что это пошло на пользу необычным способностям Никитичны.

Сладив с пирожками и поправив подушку на моей кровати, Никитична, похоже, не торопилась уходить восвояси; я чувствовал, что ей хочется что-то сказать особенное, но она молчала, прислушиваясь к чему-то.

– Что, Никитична, слышишь?

– Крысы волнуются недалече. Шепчутся о вынюхивающих мужах, которые толкутся молча, тяжело шастают взад и вперед и молчат. И птахи небесные тоже беспокойны: видят людей в чёрном, что в землю заглядывают. Твой розыск ведут. И в церкву заходили те люди, к батюшке, фотографию твою показывали. «На что он вам, настырные?» – спросил батюшка. «Наше дело, отец! Позарез нужен», – ответили они. «Я вам не помощник в сыске 18 18 Выслеживание и розыск преступников. . Если помолиться пришли, то пожалуйста, а нет, так идите по своим делам», – ответил священник. «Груб ты, отец, и своеволен. И спрашивать не будем! Ребята проверят все закоулки тут, и если найдут его, то пеняй на себя, познаешь нашу милость». Но тебя уже там не было, ушел ты оттеда 19 19 Оттуда. .

– О чём они между собой говорили, эти чёрные, Никитична?

– Их грязные рты залиты вонючими словами. Я слышала, что кто-то из чёрных нашел в архивных грамотах что-то про нас. Стали маяться, толковать, изучать и вышли на тебя с матерью. За тобой следили, ты был на виду. А вот мать найти не смогли: она всегда осторожна, выходя из замка или возвращаясь. Она чуяла опасность и себя не выдала.

– Мне вот сейчас стало не по себе, как твои слова услышал, Никитична!

– Ты же должен знать. И страшная опасность не грозит тебе, Ванюша! Спокойной ночи! Пирожок-то съешь, милок! И яблочко не забудь! Пирожка-то два, а яблочко – одно. Как думаешь, с какой стороны кусать яблочко, есть ли разница?

– Спокойной ночи, Никитична! Ты говоришь загадками. Глаза у меня закрываются от усталости.

– Вот и ложись…

Сквозь наступающий сон я услышал из коридора шорохи одежд и шаги стражников: их можно было отчётливо слышать и даже видеть, находясь на зыбком лезвии бодрствования и сна. Я провалился в беспокойное, яркое сновидение, где чего только не происходило! Федор Михайлович, возникнув прямо передо мной, как фокусник, не проронив ни единого слова, дал ясно понять, что доволен мною сегодня и даже пригласит на прогулку в лунном свете, как только возможность такая появится, чтобы мы поговорили об отзывчивости слога, но, если я буду лениться, погружаться в излишнюю задумчивость, даст мне такого настоящего русского пинка, так даст, что улечу за пределы земной атмосферы и буду бестолково вращаться спутником на орбите. Вот тогда-то Федор Михалыч вручит мне отличную метлу, чтобы я разгребал космический мусор. На что я, уподобившись деду, замахал руками, давая понять бородатому классику, что у меня вырастут длинные крылья и что двинусь в сторону Луны, как фантастическая птица, свободная и непостижимая. Федор Михалыч исчез, а я, уже без крыльев, оказался на крыше, на самом верху невидимой городу Сухаревой башни, цепляясь за её шпиль слабыми, неверными руками на промозглом воздухе и обозревая окрестности. Внизу, подо мной, – площадь, а на ней много-много маленьких людей, хаотически двигающихся, спешащих по своим муравьиным делам. Вдруг люди останавливаются, поднимают ко мне свои взоры – тут я сознаю, что они с удивлением видят меня на башне. «Вот он!» – кричат некоторые из них. Это ужасно, страшно. Вот-вот я свалюсь, убьюсь, умру. Мне хочется проснуться. Ох, как хочется! Что я и делаю. Посмотрев по сторонам, я переворачиваюсь на другой бок и, чувствуя упругость кровати, заново ухожу в сонное, сумеречное ущелье уже до утра.

In Xanadu did Kubla Khan

A stately pleasure-dome decree:

Where Alph, the sacred river, ran

Through caverns measureless to man

Down to a sunless sea.

So twice five miles of fertile ground

With walls and towers were girdled round;