Диана Башкирева - Пропасть, чтобы вернуться

– Так вы за этим туда ездили? Не к сыну? – нахмурился он.

– Да, нет, именно к сыну. Просто так совпало…. Мальчик собирался на поиски своей половинки, и я решила ему помочь, да к вещунье его и отвела…

– Вы были так уверены, что вещунья поможет? – скептически заломил бровь он. – Настоящих вещуний почти не осталось.

– Она – настоящая! И не одному помогла найти свою суженую. И в поиске пропавших не раз помогала.

– И что, сыну помогла?

– Помогла, – кивнула головой женщина. – Скоро у мальчика свадьба. Ехать надо, а господин…. Не могу я его оставить в таком состоянии…. Совсем ведь одичает…

– Так что там с вещуньей? – уже более серьёзно спросил Денниэль.

– Я не понимаю, как она узнала, что я здесь служу. Но, после того, как я о сыночке всё расспросила да уходить собралась…. Сказала мне вещунья, схватив за руку неожиданно, что принцу, что является моим господином, беда грозит, любовь наведённую потеряет, что парой его является. А потом странное выдала…

– И что же?

– Главное, чтобы не потерял пару, что станет его истинной любовью, – выдала Авиа Эсае*анну. – А я ведь спешила, хоть как-то предупредить мальчика… не успела…

– Никто бы не успел, – покачал головой Денниэль, потом, словно вспомнив что-то, встрепенулся. – А, пожалуй, есть возможность расшевелить ЕГО. Только сначала мне надо отправиться к старейшинам…

Старейшина Диккани с болью смотрел на некогда полного жизненных сил, а сейчас надломленного мрачного мужчину. Он помнил его всегда в окружении поклонниц, с восхищённой нежностью взиравших на красавца. Сейчас лицо-маска делало его черты резкими, острыми и излишне надменными. Даже взгляд ярко синих глаз из-под бровей с необычным изломом к вискам был излишне тяжёлым.

***Когда Диккани ушел, я сел в кресло и прикрыв лицо руками. Как быть? Где Она может быть? Может она выжила, спаслась, немного надежды было внутри меня. У нее твердый характер. Она самодостаточна и старается быть полностью не зависимой. Откуда в ней это?

Мне нравилось видеть то, что она сильна морально, но под моим взглядом вся ее сила улетучивается, хоть она и старается изо всех сил не поддаваться. У нее очень строптивый характер, но мне так хочется разгадать его. А какие у нее глаза. Просто ярко зеленые. Когда она о чем-то думает, они темнеют. И как же меня физически-то к ней тянет. Хочется постоянно прикасаться к ее лицу, к ее светлым волосам. А ее губы…. Черт, да что эта девчонка сделала со мной? И что мне теперь делать? О Николь остались только воспоминания, и больше ничего. Никто не знает, где она и, что с ней. Ладно, разберусь.

Нужно просто не сдаваться, и найти Николь. Она исчезла. Как же трудно принять то, что светлая девчонка могла вот так погибнуть. А может, она все еще жива? Почему она не отбивалась? Казалось, что она просто хочет погибнуть, умереть. Но почему? В дверь постучались, и со скрипом отворилась, на пороге комнаты появился отец.

– Нам нужно поговорить, Линиэль.

– Оставь меня отец.

– Не одному тебе тяжело принять то, что Николь погибла. Но ее не нашли, и у нас должна оставаться надежда на то, что она жива. – Произнес отец.

Он был в чем-то прав.

– Возможно отец. – Согласился я.

– Линиэль нужно продолжать жить дальше, – садясь напротив меня, сказал отец. – Раньше, когда она была… тут, то ты кроме Лауры не видел никого; даже не замечал того, что Николь истинно тебя любит. А когда произошла… трагедия, то ты…

– Отец.

– Я не договорил, Линиэль.

– Отец я не знал того, что ты мне говоришь. – Произнес я.

– Николь так же не говорила тебе о чувствах, как ты не говорил Лауре. – Сказал отец.

– Лауре так же переживает из-за гибели Этьена, она его любила искренне. И я это понял, но уберечь и объяснить это Николь, я не успел. Я всего лишь на несколько минут опоздал. Если бы я раньше понял ее чувства, понял, что Лаура любит Этьена, то сейчас бы Николь была жива. Три года прошло. Три чертовых года!

Я поднялся и вышел из комнаты. Это не выносимо, знать, что она может не вернуться.***

– Вы поговорили с ним? – спросила Авиа Эсае*анну.

– Поговорил, но он ни разу не дал мне договорить, как всегда. – Протянуто сказал Денниэль, садясь в кресло.

– Ему тяжело.

– Но уже три года прошло.

– Вы не понимаете, как это, когда понимаешь, что любишь – а твоя любовь у тебя на глазах, погибает, а ты ничего не можешь сделать.

– Это я хорошо понимаю, Авиа. – Сказал мужчина. – И понимаю его, но у него есть надежда на то, что она жива. Но я бы не стал надеяться на то, что она все еще жива.