Марат Абдуллаев - Избранные проявления мужского эгоизма. Сборник рассказов

Плохо понимая, что происходит, я, разумеется, задал риторический вопрос:

– Что вы здесь делаете?

Девушка повернулась к соседней кровати, повесила на спинку полотенце, а в прикроватную тумбочку не спеша выложила свои туалетные принадлежности.

– Меня сюда поселили. Ночью, – наконец, холодно ответила она.

– Кто?

– Комендант, – пожала плечами девушка. И добавила: – И не только меня.

И тут я услышал, что кто-то завозился в дальнем углу комнаты. Забыв про Лисичку, которая таки успела быстро натянуть халат и столь же быстро испариться, я обмотался одеялом и двинулся на эту возню. На третьей кровати, расположенной в нише за санузлом, сидела типичная городская старуха в крашеном парике и с очень неприветливым взглядом. Я, как мог, быстро оделся, все же продемонстрировав старухе и девушке голый зад, и рванул к Ольге.

– Оля, – заорал я, едва она открыла дверь, – ты точно шизанулась! Мало того, что ты поселила в мужскую комнату двух баб, так одна из них – старая ведьма, другая – на последнем месяце беременности!

– Ничего не знаю, – сухо сказала Ольга, но в ее голосе я все же уловил торжествующие нотки (отомстила за Лисичку). – Это распоряжение начальника ПМК. Иди к нему и разбирайся.

Я понял, что понапрасну сотрясаю воздух, и понуро поплелся обратно.

– Да ты не переживай, – крикнула мне в след Ольга. – Старуха завтра уедет, а беременную как-нибудь потерпишь несколько дней.

Ольга словно в воду смотрела со своим «потерпишь». Когда я вернулся в комнату, девушка уже переоделась в свободное платье, на которое накинула плащ, и собралась уходить.

– Может, хотя бы познакомимся? – предложил я, чтобы как-то сгладить неловкость утренней ситуации.

– Думаю, не стОит, – так же холодно ответила девушка и, не удостоив меня взглядом, тихо прикрыла за собой дверь.

***

В свои нынешние 40 с лишним лет я достаточно четко отметил тенденцию временнЫх наваждений, если уж оглядываться на прожитые годы. Со мною эти наваждения случались нечасто, от силы раза три. Но они сопровождались столь глубокими внутренними потрясениями, столь изнуряли и одновременно наполняли жизненными силами, что я даже затрудняюсь сказать: плохо это или хорошо. Под наваждением я имею в виду банальную «любовь с первого взгляда», конечно. Когда из-под ног внезапно уходит земля. Когда вслед за уходящей землей летит в неизвестные миры голова. Когда внутри все сжимается от осознания собственного бессилия. И когда ужас осознанного, вопреки защитным механизмам психики, разливается по телу невероятной негой и истомой… При этом, ведь, понимаешь, что вот этой самой «любви с первого взгляда» не суждено быть реализованной. На то оно и наваждение, чтобы, подобно миражу, как возникнуть, так и бесследно растаять…

Но тогда, в неполные восемнадцать, я, конечно, ничего этого не знал и не понимал. И уж тем более не придавал значения тому, почему я вдруг задумался о совершенно мне чужой беременной женщине, неизвестно зачем приехавшую хоть и на Всесоюзную, ударную, но в жуткую глухомань. Вероятно, я исходил из простого – из стремления к обычному, нормальному мирному сосуществованию с человеком, чья кровать расположена на расстоянии вытянутой руки. И это, кажется, мне удалось, несмотря на демонстративную холодность моей соседки.

Поздним вечером той же памятной субботы, когда мы улеглись спать, а старуха в дальнем углу комнаты уже умиротворенно сопела, я спросил негромко, обращаясь к девушке:

– Раз знакомиться не хотите, может, вам что-то рассказать?

Она ничего не ответила, отвернувшись к стене.

– Впрочем, – добавил я немного погодя, – не хотите – не слушайте. Я не вам буду рассказывать, а вашему будущему ребенку.

– Не нужно, – наконец отозвалась девушка.

«Не спит», – отметил я про себя, а вслух, на правах уже старожила комнаты, решил проявить настойчивость.

– Вы спите, спите… Это не для ваших ушей… А вашей малышке (или малышу) я расскажу про своего замечательного друга – Витьку Андреева.

Витька Андреев, конечно, никаким моим другом не был. Просто в последние две недели, когда обнаружилось, что часть труб, которые я маркировал, оказались коротковатыми, бригадир приставил меня к Витьке. Он с помощью электросварки наращивал трубы, пока я, чертыхаясь, набрасывал на них «массу» и получал легкие удары током, а уже потом вчистовую «обваривал» их газовой горелкой. Витька был «химиком», то есть зеком на вольном поселении и каждый вечер отмечался в комендатуре поселка. Нынешнее его положение, хотя до «химии» Витька жил и работал в Москве, причем отнюдь не сварщиком, Витьку ничуть не угнетало. Работалось с ним весело и легко. А что еще нужно было такому пацану, как я, для которого в многотысячной каше строительства нашлась хоть какая-то, но опора?