Джасур Исхаков - Короткое, как вздох, прощай…

– Слушайте, ботаники, сколько раз вам всем повторять: машина любит масло! А тут почти на нуле! Издеваешься над машиной!

– Да времени всё нет… – извинился я перед Борей.

– Ну-ка, включи зажигание.

Я засунул ключ в гнездо, повернул его, но машина ответила мне только коротким жужжанием и пукающим выхлопом. Завелась с третьей попытки.

Мастер укоризненно посмотрел на меня, потом достал свой постоянный атрибут – длинный «зековский» мундштук с заготовленной заранее сигаретой «Прима», закурил, выпуская большие кольца, и стал прислушиваться к звуку мотора, как главный настройщик консерватории прислушивается к звуку концертного рояля перед приездом Вана Клиберна.

– Время найдется? – спросил механик. – Тут не на пару часов работы. Клапаны надо подрегулировать, ходовую подтянуть, шаровые поменять, масло, ну и так далее…

– Конечно, Боря. Рано или поздно надо заняться машиной. Сегодня у меня на самом деле совершенно свободный день.

– Ну началось! – сказал с глубоким вздохом Асик. Он терпеть не мог, когда я занимался чем-то реально физическим – что-нибудь чинил, или красил, или забивал гвозди. Даже когда я вынужден был наблюдать, как работают другие, Асик просто исчезал и его не было слышно. Вот и сейчас он пропал.

Боря стал отвинчивать гайки, ворчать, по обыкновению, о том, что за машиной нужен пригляд, что детали нынче дороги. Я не слышал его. Продолжал читать собственную пьесу.

«Да, Асик, ты во многом прав!» – подумал я.

Но Асик молчал.

«Обычный ташкентский двор конца пятидесятых – начала шестидесятых годов прошлого века. Слева виднеются кладовки, сортир с деревянной трубой, мусорный ящик. Посреди двора – чугунная водопроводная колонка, кусты сирени, на втором плане – старый двухэтажный дом с облезшей штукатуркой. По всей видимости, его много раз перестраивали и достраивали, и сейчас, с разнокалиберными окнами и дверьми многочисленных квартир, он выглядит немного нелепо. На втором этаже – балахона, на которую ведет старая скрипучая лестница. Справа – покосившиеся ворота, почтовые ящики, ствол чинары».

Вдруг почувствовал присутствие Асика. Он вернулся, поняв, что я лично не буду участвовать в ремонте машины.

– Ну, это ещё терпимо, – услышал я его голос. – Ты просто констатируешь факты. Сухо. Буднично. Конкретно. Молодец, умеешь. Иногда.

«Наглая рожа», – подумал я про себя, но, как я уже говорил, Асик умел читать мои мысли.

– Прежде чем делать такие заявления, посмотри на себя в зеркало! Ты ведь не видишь меня! Может, я в сто раз лучше? А ты – «наглая рожа»! Эх!

– Ладно, извини, Асик, постараюсь больше не обижать тебя. Давай, читай дальше.

– С выражением? – съязвил Асик. – Ладно, ладно, не крути так желваками! Читаю!

«Ещё ночь, но небо уже светлеет перед рассветом.

Рассказчик снов обходит двор, вглядывается в темные ещё окна. Подходит к колонке, приникает к воде. Затем приставляет к стволу чинары лестницу, поднимается на дерево». Ремарка кончилась, идет текст твоего Рассказчика: «Мы с Гришей и Пашей соорудили наверху целый дом из старых досок, тряпок и картона. Как только наступали теплые дни, мы проводили здесь почти все время. Родители разрешали даже спать там. О нас забывали, и мы видели наш двор как на ладони. Сколько секретов мы узнали о наших соседях! Именно отсюда был виден душ, где в жару купались не только мужчины».

Асик рассмеялся.

– Значит, подглядывали? Да, «Тимур и его команда»!

– Читай, не отвлекайся!

«Здесь, наверху, был целый мир. Сколько мне было тогда? Лет тринадцать или четырнадцать. Именно здесь я плакал от горечи первой, неразделенной любви. Её звали Лола. Она была года на три старше меня». Снова ремарка: «Слышится приглушенный смех, шепот. Рассказчик снов оглядывается, встревоженно прислушиваясь». «Вот… Это она… Моя первая любовь… Правда, она так никогда и не узнала, как я её любил. В детстве разница в три года – это целая пропасть. А потом, девчонки взрослеют быстрее. По всем признакам. Ты ещё тощий скелетик с пробивающимися усиками, тонкими ручками и ребрышками наружу, а у них уже вырисовывается «гитара» и рвутся передние пуговицы на шелковых блузках. В тот день я слышал её голос и догадывался, что она целуется с каким-то ненавистным мне парнем.

– Ну всё, всё! Мне надо домой… Мама заругает! – шепот Лолы.

– Ну ещё минутку! Я тебя люблю, Лолка! Сильно-сильно!

– Пусти… Ой, ты мне кофточку помял!.. Смотри, звезда полетела! Загадай желание!