Екатерина Полухина - Ещё не вечер. История о любви

Ну, а что тут поделаешь, ведь она была предоставлена самой себе. Ну, соседка иногда контролировала, чтоб покушала, чтоб поучила уроки. Наташа же вечером возвращалась, будто её достали, только что, из – под пресса. Не было сил не только проверить у дочери уроки, поесть самой за день, казалось пыткой. Руки и ноги гудели, будто по ним целый день били молотом; голова от напряжения, казалось вот – вот оторвётся и она, что могла только и сделать, это тихонько гладила свою доченьку по роскошным волосам и целовала милые ей глазки, щёчки, пальчики, приговаривая: Скоро, скоро милая моя девочка, мы заживём, как люди. Как живут эти люди, она видела, когда отделывала дорогие коттеджи своих клиентов. Ей хотелось того же, не для себя, будущее дочки волновало её до слёз, до умопомрачения. Только бы у дочери всё было хорошо, а сама она всё вытерпит, всё снесёт. Она будто в машину превратилась, в машину готовую работать без передыха. Только бы не сломалось в ней, чего ни будь очень важного, без чего она не смогла бы подняться и пойти к своим работодателям. А тех было, хоть отбавляй. Да они чуть не дрались за неё, кому первому из них она отдаст предпочтение, сделать из их жилища первоклассный, шикарный дворец. После её работы, глядя на дело рук её, хозяину хотелось жить, петь и веселиться. Им казалось, что они попали действительно во дворец.

Две молодые девчонки, приехавшие в столицу найти работу и, впоследствии, ставшие подручными, а затем и подружками Наташи, не смогли вынести темпа и этого скрупулёзного во всех отношениях характера работы, ушли от неё. Они не смогли, потому что были сделаны из другого теста, чем она. Им хотелось тяп – ляп, да как, ни будь. По быстрее сделать данную работу, хоть и не так как надо и на следующий объект. Наташа этого не могла допустить; дружба дружбой, а работа превыше всего. За те деньги, что они получали за свою работу, она требовала соответствующей отдачи от своих подчинённых. Да, как и пророчила ей Алина, она стала теперь бригадиром. Но получалось теперь так, что она осталась без бригады. По крайней мере, в своей тройке. Одной ей, конечно же, не справиться и она, было уже, упала духом. Как, всё та же Алина, пришла на помощь, в который раз. Она привела к ней молодого парня Арсения, он как раз нуждался в работе. Кто он был Алине, Наташа не спрашивала, да зачем ей это. Главное, что он её протеже, а этим уже всё сказано. Молодой парень оказался очень симпатичным и в то же время, трудолюбивым. Был он юн, казалось, не искушён в любви. Глядел на Наташу заворожено и, когда она замечала это, краснел, как маков цвет. Наверное, этим самым, он и понравился ей, но не в плане как мужчина. Он ведь был моложе неё, на целых двенадцать лет, куда уж ей старушке. Просто она считала, если человек умеет краснеть вот так, как это получалось у Арсения, значит, человек ещё не превратился, в негодяя, высшей стадии, каких уже немало приходилось видеть молодой женщине. Сама она, будучи человеком порядочным во всех отношениях, ни как не могла привыкнуть, к человеческой подлости и, каждый раз терялась в таких ситуациях. Хотя к этому надо было привыкать, ведь она жила в мире, где подлость была на первых ролях. Но ей хотелось справедливости во всём и всегда.

Арсений очень быстро поднаторел в деле, которое ему предложила Алина, хватая всё прямо на лету. Был он силён, вежлив, откровенен. Но, рамки откровения знал наверняка и далеко не заходил в своих суждениях. Всё это очень нравилось Наташе, да ей много чего нравилось в нём, но она и не смела, думать даже ни о чём. Только работа, на что – то другое, она уже не имеет права. У неё дочка невеста, ведь ей уже шестнадцать лет и она просто писаная красавица. Волосы, чисто шёлк, тяжёлой волной спадают чуть не до колен; брови вразлёт, тонкой линией уходят к вискам, глубина озёр – глаз, завораживает. Пухлые губки манят, зовут к себе; ровные зубки – жемчужинки, сверкают в улыбке, соперничая с цветом фарфора. И вся она такая тонкая, звонкая, нарядная и ухоженная. Мама до сих пор сама моет её смоляную копну волос, потом с любовью расчёсывает и укладывает в красивую причёску, или же плетёт тяжёлую косу, что толщиной получается в руку. Дочка, много раз порывалась сделать стильную, короткую стрижку, но Наташа просила её, не делать этого. Уж больно хороша была дочка, в ореоле этого богатства. И та согласилась при условии, что ухаживать за её шевелюрой, будет мама.

После того, как появился Арсений, у Наташи началась, будто другая жизнь. Везде он поддерживал её, помогал ей, выручал её. Не давал ей устать, не позволял грустить и Наташа, не успела, оглянуться, как Арсений стал просто не заменим во всём. Он стал светом в окне, воздухом, которым человек дышит. Наташа поняла, что влюбилась! Влюбилась в мальчишку! Боже! Нет! Нет! Она не имеет просто права, испортить ему жизнь, судьбу. У него другая дорога по жизни. Он встретит себе ровню, зачем ему престарелая жена с ребёнком? Да нет же, нет. Наташа не могла допустить этого. Ей почти тридцать девять, у неё дочь на выданье. Нет, нет. Ну, куда несёт её нелёгкая? Но думки, думками, а жизнь диктует своё. Ведь после смерти Олега, к её телу не прикасался ни один мужчина. А это тело требовало к себе внимания, просило, кричало. Каждое прикосновение Арсения, для Наташи становилось просто пыткой. У неё подкашивались ноги, гулко стучало сердце и всё кружилось перед глазами. Голова гудела, как совсем не давно, от напряжения, связанного с работой, но теперь это было совсем другое. Тело молодой женщины хотело самого обыкновенного, мужской ласки. Ни больше, ни меньше. Объятий, поцелуев, дыхания у своего уха, шёпота мужских горячих губ. Ей хотелось раствориться в его взгляде, утонуть и больше не возвращаться на эту грешную землю. Разум понимал, что этого делать не стоит, а женское естество требовало другого. Что делать, что делать? – металась Наталья, сопротивляясь сама себе. Да ведь и Олеся не поймёт её, нет, не поймёт. Он же моложе меня, на двенадцать лет, да он подошёл бы уж скорей ей, Олесе, будь она чуть – чуть, постарше. Но она ещё дитя малое.