Марианна Рейбо - НАНО

– Нет, я не пойду, ну пожалуйста, умоляю, только не сегодня!

– Ты каждый день это говоришь, давай, вставай, быстро!

– Мне плохо, меня тошнит, я заболела!

– Ты уже на прошлой неделе занятия пропускала, больше нельзя!

– Я не пойду! Нет! нет! нет!!!

– Мы опаздываем, одевайся, немедленно!..

Даже спустя годы при воспоминании о школе Веру прошибал холодный пот и учащалось сердцебиение. Крики, скандалы, наказания. Гул в ушах, дрожь в коленях, тошнота, спазмы. Только в выходные и на больничном, когда можно было не выходить из дома, она чувствовала себя человеком. Какими бы тяжелыми ни были грипп или ангина, какая бы высокая ни была температура – все лучше, чем то, что она испытывала, выходя за порог квартиры и направляясь к ненавистному желто-кирпичному дому, от одного вида которого у нее сворачивались кишки.

Долгое время родители Веры не желали признавать, что их ребенок болен. Ежедневные истерики – до икоты, до срыва голоса – они упорно списывали на чрезмерную избалованность и нежелание дочери привыкать к школьной дисциплине, пытаясь воздействовать на нее уговорами, внушениями и даже физическими наказаниями. Ничто не действовало. Единственным человеком, который мог успокоить Веру и на какое-то время вернуть ее в нормальное состояние, была бабушка. Всю жизнь прожившая в деревне, у самой земли, не знавшая удобств цивилизации, с десятью классами образования, эта седая, как лунь, сухонькая старушка чувствовала внучку на уровне души. Веру отправляли к ней каждые каникулы – остекленевшую, разбитую, с мутным, рассеянным взглядом, и бабушка выхаживала ее парным молоком, свежими яйцами, раскатистыми народными песнями, которые она хранила в памяти еще со времен своей бабушки, и под воздействием ее волшебства Вера приходила в себя, переставала метаться по ночам, начинала играть во дворе с цыплятами и кроликами и первое время по возвращении домой светилась здоровым розовым румянцем. Но когда бабушки не стало, Вера окончательно забилась в свой черепаший футляр и, как русалочка, страдала от каждого шага, сделанного за пределами дома. Даже учителям становилось не по себе от того, как она молча сидела за партой, глядя перед собой округлившимися, застывшими глазами, и, когда к ней обращались, отвечала сбивчиво и невнятно.

Отчаявшись справиться самостоятельно, родители начали таскать Веру по врачам. Ее осматривали, расспрашивали, заставляли рисовать дурацкие картинки, проходить какие-то тесты… К началу восьмого класса, несмотря на отчаянное сопротивление родителей, врачи настояли на домашнем обучении. Самостоятельно осваивать материал, получая задания on-line, и каждый месяц сдавать проверочные работы на дому поначалу было очень сложно, но это было все же лучше ежедневной пытки паническими атаками, которые накатывали при каждом непосредственном столкновении с социумом. Привыкнув к новому формату обучения, Вера выправила успеваемость и перешла в разряд отличниц. Отрезанная от внешнего мира, она только и могла, что учиться, обновлять миниатюрный сенсорный «ридер» новыми книгами и прокручивать бесконечные киноленты, заменявшие ей общение с людьми.

Поначалу две бывшие однокашницы, дружившие с Верой, то и дело забегали ее навестить, принося на хвосте свежие школьные сплетни. Но со временем эти визиты становились все реже, а потом и вовсе прекратились. Девочки поняли: Вера ушла навсегда. Единственным средством общения со сверстниками для нее остались социальные сети, но «зависать» приходилось украдкой, втайне от родителей. Они боялись, что у дочери разовьется интернет-зависимость. Как смешно теперь было вспоминать об этом…

Нерешительные попытки хотя бы время от времени выводить Веру на свежий воздух постепенно сошли на нет. Ни ее нервы, ни нервы родителей не выдерживали такого напряжения. Панические атаки начинались уже в нескольких десятках метров от подъезда. Вера задыхалась, садилась прямо на тротуар и затыкала уши, иногда непроизвольно начинала кричать или вовсе теряла сознание.

Когда Вере исполнилось пятнадцать, врачи наконец решились озвучить диагноз. Вырвавшись раз, он пошел кочевать из кабинета в кабинет, звучал все увереннее и четче. Неумолимее. Прогрессирующая агорафобия.

– …Самая обычная, вполне благополучная семья. За что нам такое, скажите, доктор?..

– Пожалуйста, успокойтесь. Может, водички еще?

Верина мама отрицательно покачала головой и опустила взгляд на свои плотно сжатые колени.