Федор Морозов - Сокровища

Мастер с удовольствием общается и с молодыми интересными людьми. Он любит посещать галерею «Арт-птица», которой руководит талантливый поэт и мастер по цветному стеклу Юлия Крутеева. Здесь его всегда ждут. И чай, как всегда, душист, и общение искреннее и позитивное. Мастер запечатлел Юлию в средневековых одеждах a la Лукас Кранах. Получилось элегантно и галантно. Просто и величественно.

Сейчас, когда разрешено почти все, – остается неразрешимым вопрос: о чем писать, говорить, рисовать, каким ориентирам следовать, как не потерять себя? И Миша Шаевич советует своим ученикам и друзьям – быть разносторонними и богатыми, то есть причастными к сокровищам мировой культуры. Изучать, анализировать, думать, созерцать, наслаждаться и, если повезет, созидать.

Известный екатеринбургский меценат Евгений Ройзман давно собирает полотна мастера. У него одна из самых больших коллекций в России. И полотно «Женя, побеждающий льва» впечатляет. Оно говорит, что герои нашего времени есть. Есть мужчины, которые умеют брать на себя ответственность и думать о тех, кому нужна помощь.

Квартира художника стала оазисом свободомыслия еще в советские годы. В ней бывали известные на всю страну знаменитости и простые люди. В ней появилась очень камерная галерея «Автограф», где собраны многие наброски, эскизы и шаржи дорогих для художника друзей.

В жизни Миши Шаевича были и судьбоносные встречи, как, например, с Беллой Абрамовной Дижур и ее всемирно знаменитым сыном скульптором Эрнстом Неизвестным. Она посвятила многие свои стихотворения многим полотнам мастера. Судьба сводила художника с Беллой Ахмадуллиной. С Анатолием Калашниковым. Другом. Соавтором. Собратом и человеком, который не боялся рисковать, пробовать, ошибаться и пробивать дорогу чему-то новому, необычному. Про него говорили просто: «Моцарт».

Маэстро и его творчество

Я смотрю на полотно «Яна. Детство». На переднем плане лежит маленькая девочка, ну прямо солнышко. Сверху летает самолетик. И все вокруг залито светом. Все просто. Слишком по-детски. Наивно. Ну и хорошо! Ощущение трудно передать словами. Я вспоминаю трамвай в середине 80-х годов, и я куда-то еду. На лице у меня беззаботная улыбка. Я смеюсь, хохочу, что-то напеваю. Скажут: смех без причины и т. д. А я весело отвечу: иногда признак хорошего настроения! Все вокруг сияет, блестит, переливается.

А когда мы, дети, видели летящий самолетик, мы радостно кричали и прыгали: «Самолет, самолет, забери меня в полет!» И вы тоже прыгали и во все горло кричали.

Эта картина – приглашение в светлый, летний, вечный день, который всегда есть, всегда существует для настоящих романтиков и детей.

Из той же серии работа «Горшечники». Смешные детишки, которые сидят на горшках в детском садике. Они нарисованы, казалось бы, в самый неподходящий момент. Немного ироничный, самоироничный. Впрочем, каждый проходит через это. И вы тоже с важным видом делали нечто подобное.

Мудрый художник решил напомнить всем нам, что все, что естественно, – не безобразно, а значит – красиво. Он возвращает нам улыбку счастливого человека. А счастливый человек сделает много хорошего в этом мире. Хотя бы сохранит то хорошее, что сделали до него.

А вот другие его полотна. «Агрессия», «Реквием».

Предельная концентрация чувств, столкновение противоположных цветов: красного и коричневого. Столкновение, хаос людей, лошадей, львов. Какая-то фантасмагория. Ощутимая материализация ненависти, злобы, страха.

Мастера всех времен и народов общаются друг с другом в вечном и в реальном, земном, времени. Так же, как мы по телефону. Делятся опытом, шутят, рассказывают анекдоты. Когда Миша Шаевич писал «Агрессию», наверное, он был на связи с Пабло Пикассо и Сальвадором Дали. Он как бы дополнил их работы, особенно знаменитую «Гернику». У Пикассо все выполнено в черно-белой палитре, а у Миши Шаевича просто какой-то взрыв цвета, предельная экспрессия цветовых комбинаций. Его картина кричит, бунтует, протестует, сдирает кожу, обжигает совесть. Это агрессия против агрессии. Попытка разрушить разрушение.

Ему никогда не забыть госпитальный поезд, в котором он ехал совсем мальчишкой. Кругом взрывы снарядов, бомбежка, крики, стоны, нечеловеческое мучение. А врачи оперируют день и ночь. Это воспоминание не проходит. Это можно трансформировать в высокое, правдивое и спасительное искусство. И Миша Шаевич говорит нам об этом, так же как Федор Михайлович Достоевский, после каторги написавший «Записки из Мертвого дома». Для него это был катарсис.