Наталья Колмогорова - Чужие мои дети. 16+

Снятая в кирпичном трёхэтажном доме квартира встретила нас чужим застоявшимся запахом: старых обоев, пыльного, не первой свежести паласа, тяжёлых от скопившейся паутины и времени плюшевых штор с проплешинами.

Мебель «а ля семидесятые», хотя и добротная, но тяжеловесная, заполнила собой все углы, простенки и проходы.

Хозяин, сдавший нам квартиру, отдал Пашке большой железный ключ со словами:

– Ребята, живите, сколько хотите. Можете даже косметический ремонт сделать – я не обижусь!

И, довольный собственной шуткой, загоготал на весь подъезд.

– Ага, щас! Ремонт мы ему сделаем, нашёл дураков. Отмоем квартиру, и ладно. Правда, Юль?

Лишних денег на ремонт у нас, естественно, не было – все сбережения съел переезд.

…

Пашка быстро нашёл работу – устроился на АвтоВаз в покрасочный цех, мне же пришлось побегать. Учебный год в школах уже начался, и вакансии для меня светили не радужные: продавец в магазин, страховщик имущества, техничка в кинотеатр… Ничего более подходящего в колонке «Работа» местные газеты не предлагали.

И вдруг такая удача – нужен педагог в Детский дом!

– Паш, может, тебе на завтра котлет пожарить?

В ответ на свой вопрос я услышала возгласы футбольного комментатора:

– Пас, ещё пас! Мяч на фланге. Навес и удар с головы! Выше ворот. Мяч у испанцев.

Всё ясно – Пашка смотрит свой любимый футбол…

Я вздохнула, выбрала самую большую луковицу и выверенным до миллиметра движением нарубила сочную луковичную мякоть. Слёзы не заставили себя долго ждать – два солёных ручейка, обгоняя друг друга, быстро побежали по щекам, оставляя мокрый след.

…

Первое утро рабочего дня…

Я трясусь, будто осиновый лист под порывами ветра; в горле от волнения пересохло; я не знаю, что говорить, как себя вести, что делать. Чувствую, как загораются щёки, как сильно колотится сердце.

Несколько пар детских глаз смотрят испытующе и, как мне кажется, с долей насмешки.

– Здравствуйте, меня зовут Юлия Ивановна.

– Я – Дима.

– А я – Саша.

Дима и Саша… Саша или Дима? Как не перепутать мальчишек, похожих, как две капли воды? Оба стрижены под «ноль», отчего уши кажутся сильно оттопыренными, а головы на тонких мальчишеских шеях – крупными, как созревшие арбузы.

Даже носами шмыгают одновременно, и щурятся одинаково близоруко.

– Вы, что ли, наш новый «пи-да-гог»?

Смазливая девочка по имени Оля картинно дёргает плечиком, смотрит на меня вызывающе, с усмешкой.

Именно «пи-да-гог», через букву «и» – пренебрежительно, с насмешкой.

Я смотрю на стрелки настенных часов – они словно застыли на отметке «семь часов десять минут»… Как же долго тянется время! Каждая секунда – длинною в минуту, каждая минута – длинною в час… Девять детских душ, девять разных судеб и характеров, за каждую из которых я отвечаю перед государством и своей совестью…

Мне страшно до ужаса! Я боюсь показаться нелепой, смешной, неуклюжей.

А что, если я не смогу наладить с детьми контакт? Тогда меня уволят… нет, выгонят с позором! Лучше бы я устроилась на работу в магазин – торговать цветами или женскими сумками…

Щёлкают замки портфелей, хлопают двери туалета, журчит в кране вода – дети собираются в школу.

Я чувствую себя бабочкой, усевшейся на взведённый курок – одно неосторожное движение, и грянет выстрел. Я чувствую себя солдатом, шагнувшим на минное поле…

А ещё я чувствую себя ужасной трусихой!

…

– Паша, что мне надеть?

– Думаю, деловой костюм.

– Ага, приду такая вся – строгая училка! Нет, костюм я точно не надену.

– Ну, тогда иди в домашнем халате! – Пашка надо мной смеётся, и даже этого не скрывает. – Юль, что ты так переживаешь? Будь смелее, и всё будет хорошо.

– Тебе легко говорить…

Я долго стою перед раскрытым шкафом, не решаясь сделать окончательный выбор. И – как в воду с обрыва! – выбираю то, к чему сама собой потянулась рука, к яркой блузе и джинсам.

– От начальства за самодеятельность не влетит? – Пашка смерил меня оценивающим взглядом.

– Но зато детям понравится – они не жалуют «тётенек в футляре» и «синих чулков».

– Ладно, собирайся быстрее, училка, а то опоздаем.

…

– А вы – ничего себе, – цинично процедил отрок лет примерно двенадцати, смерив меня взглядом с головы до ног.

– Спасибо, – я осторожно улыбнулась, готовая к любому подвоху.

– Я – Миша, – отрок хотел протянуть ладонь, но в последний момент почему-то передумал. Я без стеснения разглядываю мальчишку… Он, словно конструктор, собран из мелких деталей: мелкие зубы, мелкие черты лица, худое телосложение, маленький рост.