Екатерина Асмус - Самолеты над Голливудом. Русско-американский детектив

– Ну, да, – сны Веры Павловны! – усмехнулась Альбина.

– А кто такая Вера Павловна? – заинтересовалась Лялечка. – Твоя тетя из Берлина?

– Героиня произведения Чернышевского «Что делать?», – как ни в чем не бывало отвечала Альбина, следя за реакцией подруг. Единственная в компании отучившаяся в университете всерьез (папа-профессор заставил), Альбина любила застать врасплох своих легкомысленных товарок.

– А что, ей снился Нью-Йорк? – Виолетта даже есть перестала. – Интересно, к чему бы это? Ляль, у тебя сонник есть?

– Да нет, – объяснила Ольга. – Так они до революции представляли светлое будущее! Ну, это образное такое понятие – Вера Павловна видит сны, а в снах – новое светлое будущее!

– В смысле – Нью-Йорк? – не могла вникнуть в тему Виолетта.

– Ну, вроде того, такой красивый современный город – весь из стекла и бетона…

Альбина поморщилась. Ольга – выскочка-всезнайка, надо же, Веру Павловну вспомнила… Откуда?

А Ольга уже вновь уселась на любимого конька:

– Он же потрясающий – Нью-Йорк! Идешь по узкому тротуару, а над тобой простираются те самые «стены стекла и бетона»! А какую забавную ерунду продают на улицах с лотков! Всего за доллар. «One dollar!» – кричат продавцы на ломаном английском. А слышится: «Вандала!» Это же настоящие заклинания! «Тендала!» – десять долларов. «Амба»! – это «амбрелла», зонтик. Им скучно кричать одно и то же, поэтому через раз-два они добавляют: «Шекерап!» Я знаю теперь, как родился рэп! Музыка улиц – это многоголосый хор: «Гайз, гив ми плиз э литл мани!» «Ньйорктаймс-Ньйорктаймс-Ньйорктаймс-Ньйорктаймс!» «Амба, Амба, Амбрелла!» Получается настоящий джаз!

– Здорово ты все это придумала! – восхитилась впечатлительная Лялечка.

– Почему же придумала? – удивилась Ольга. – Так и есть!

– Ни разу не слыхала никакой такой музыки… – протянула Альбина.

– Ну как же! – удивилась Ольга еще больше. – Это звуки улиц, а вообще, там прямо под открытым небом джаз играют, да еще как… Бывает, самый обычный невзрачный человек выйдет на перекресток и сыграет блюз на гитаре так, что хочется заложить душу дьяволу, чтобы хоть раз так бы получилось…

– Так ты что, по улицам пешком ходила? – осенило Альбину.

– Конечно! – Ольга даже привстала и во все глаза смотрела на подруг. – А вы разве нет?

Виолетта от неожиданности уронила мороженое прямо на платье и теперь пыталась салфеткой вытереть пятно, растекающееся промеж бисера и пайеток.

– Конечно нет! – в свою очередь удивилась Лялечка. – Мне муж ни за что не позволил бы поехать без шофера!

– А я и сама бы не пошла! – отрезала Альбина. – На улицах ужасно опасно, ты разве не знаешь?

– Но что можно увидеть и услышать из машины? – прошептала Ольга, опускаясь на стул.

– Достаточно! – категорично заявила Альбина. – Ты же знаешь – откуда и куда тебе нужно – либо шофер везет, либо навигатор.

– Но так же не интересно! – воскликнула Ольга. – Так же все известно заранее!

– А что в этом плохого? – пошла в наступление Альбина.

Тут отмерла Лялечка и, вспомнив обязанности хозяйки салона, попыталась восстановить хрупкий мир.

– Ну, Оленька наша ведь художница! – напомнила она, выразительно глядя на Альбину. – Художники, они все такие, непредсказуемые.

– Ладно, – вспомнив, что решила быть ангельски терпеливой, отступила Альбина. – Ладно. Оль, так ты опять едешь на свой любимый Бродвей?

– Нет, я в другое место, но все равно Нью-Йорк вспоминаю. Понимаете, девочки, когда я там была, я подумала, что знаю – есть место в мире, где меня нет, но оно мое . Потому что там я могу быть сама собой. В этом водовороте чужих жизней мне дышится легко. И ничего не нужно делать, просто – идти на Бродвей. Не зачем-то. Не с кем-то. А просто ! А как чудесно сидеть на центральном вокзале прямо на полу! Я, бывало, сижу и читаю Хармса…

– Но сейчас-то куда вы с мужем собираетесь? – прервала ее многословие нетерпеливая Альбина.

Ольга подняла на нее чистые прозрачные глаза: «В Голливуд…»

Шериф Кролл вырвался на свежий воздух – таковой показалась ему атмосфера плохо вентилируемого коридора полицейского участка после дымовой завесы в каморке старины Джимми. Кудахтанье великого эксперта все еще доносилось из-за двери. Жадно заглатывая крохи кислорода, сотни раз пропущенные через давно не чищеный кондиционер, Кролл, миновав коридоры, устремился на выход, надеясь, что коллеги, увлеченные пончиками, не привяжутся с какой-нибудь очередной историей. Но не тут-то было.