Аньес Мартен-Люган - Однажды я станцую для тебя

– Мне и впрямь пора работать, они ждут меня!

И действительно, из репетиционного зала доносились оживленные голоса моих учениц. Перед нами как по волшебству возник Сандро и дружески хлопнул Эмерика по плечу:

– Если у тебя есть пара минут, останься и поприсутствуй! Ее последний танцевальный номер – это нечто божественное!

– Прекрати, – запротестовала я, смущенная его комплиментом.

– Нет, я серьезно! Покажи ему!

Эмерик тут же скроил рожицу капризного ребенка, против которой я никогда не могла устоять. Черт с ней, с усталостью! Но Сандро мне за это заплатит.

– Ладно! Давай, будь зрителем! Но только вы оба не мешайте мне работать.

Последний поцелуй, в последний раз его рука сжала мою талию, последний влюбленный взгляд, и я убежала. По крайней мере, я была уверена, что Сандро не скажет Эмерику ничего неприятного. Напротив, они вдвоем обычно смеялись и шутили. Мои старшенькие разогрелись, ожидая меня, и бросились ко мне с поцелуями.

– Кто-нибудь из вас готов станцевать со мной хотя бы начало? Знаю, мы с вами работаем над номером меньше месяца, но можно ведь попробовать, и я уверена, это добавит вам энтузиазма. Имеете право ошибаться, единственное требование – получайте удовольствие.

Самые уверенные в себе вышли на середину, уговаривая остальных присоединиться. Зазвучала музыка. Я была счастлива, что Эмерик смотрит на меня, я любила, когда его внимание было приковано к моему движущемуся телу, я знала, что в танце выгляжу еще более чувственно, а усталость и боль бесследно улетучиваются. Девчонки меня порадовали, я наблюдала за ними в зеркале, и мне нравилась группа, которая в нем отражалась. У них были веселые лица – они наслаждались танцем, как я и хотела. Что за счастье это видеть! Какая прекрасная самореализация!

– Продолжайте без меня, – попросила я после того, как они выстроились за моей спиной. – Я погляжу на вас.

Я следила за положением их рук, кистей, ног, за ритмом, за грацией, необходимой для номера, несмотря на его сверхмощную энергетику. Подмеченные слабые и сильные стороны каждой из них позволили мне точно распределить между ними роли, а также наметить, над чем надо будет поработать в ближайшие недели. Я прочитала реакцию Эмерика – он был околдован и кивал в такт комментариям Сандро, не сводя с меня глаз. Интересно, о чем они говорят? Мои ученицы отошли к стенке на время прыжков, которые пока им не давались. Они смотрели, как я исполняю пируэты, непроизвольно морщась – голеностоп по-прежнему напоминал о себе, – потом снова образовали круг перед последним фрагментом.

– Вы супер! – похвалила я, гордясь ими. – Перерыв две минуты, и начнем сначала.

Я сняла со станка полотенце и вытерла лицо. Сил у меня не осталось. Почувствовав на себе взгляд Эмерика, я повернула к нему голову. Он беззвучно произнес “люблю тебя”, и я задохнулась. Надежда … Потом он знаком показал, что ему пора, приложил два пальца к губам и послал мне поцелуй, а я едва слышно выдохнула “До четверга”, после чего он ушел.

Я пришла в ресторан с Сандро – Эмерик из-за неотложных дел в последнюю минуту задерживался, как всегда, и должен был присоединиться к нам позже. Бертий сидела за кассой, а в свободные минуты помогала в зале. Она была в своей стихии в баре, ровно так же, как и в танцевальной школе. Стефан открыл ресторан три года назад. Он мечтал о собственном бизнесе и, чтобы осуществить мечту, ждал, пока наша школа полностью войдет в ритм. Все имевшиеся у них деньги ушли на вступительный взнос за аренду и в особенности на ремонт. Когда они впервые увидели это помещение, оно было настоящей конурой. Сколько слез Бертий пролила на плече у меня или у Сандро в отчаянии от мужниной затеи! Но, приложив уйму труда и стараний, Стефан сделал это место великолепным, теплым и гостеприимным, похожим на него самого. У него получилось самое настоящее бистро, с полом, покрытым цементной плиткой, с отделкой деревом и металлом, с красным цветом в интерьере, с открытой кухней, работу в которой можно было наблюдать из зала. Стены кухни были облицованы белой кафельной плиткой, а в центре красовалась колода для разделки мяса. Меня всегда приводил в восторг стук медных кастрюль – он слышался, стоило войти в зал. Бистро Стефана выражало самую сущность хозяина – бесшабашного парижанина, обожающего незатейливую деревенскую кухню и высококачественные продукты.

Оторвавшись от кассы, Бертий одарила нас сияющей улыбкой. По крайней мере, она была рада нас видеть, наши взаимоотношения постепенно возвращались к норме. Однако я понимала, что нам с ней не избежать откровенного разговора. Нарыв придется вскрыть. Это касается, естественно, Эмерика. Ну, и школы тоже. Она все чаще делала мне мелкие упреки по поводу моего так называемого недостатка энтузиазма. Пора набраться храбрости и выложить все, что меня смущает в ее проектах, заверив при этом в своей заинтересованности в успешной работе школы. Ладно… этот разговор состоится уж точно не сегодня. Мы с Сандро взобрались на табуреты у стойки, а она поставила перед нами бокалы с белым вином, позвала мужа, который оторвался от плиты и приветствовал нас, помахав рукой, потом выкрикнул какие-то распоряжения своим помощникам и подошел к нам. Смачно чмокнул нас с Сандро.