Галина Вильченко - Чёрная полоса в Алькиной жизни

– Как и все матери, у которых дочери торопятся стать взрослыми. Нет, она мне скандалы не устраивала, но переживала очень и плакала, думала, что я не вижу. С мужем хорошо я прожила недели две, а потом началось! Это не одевай, туда не ходи, лишнего не покупай. Жуть! Вы представляете, он не разрешал покупать дочке смеси, требовал, чтобы я кормила грудью, а у меня молока не было. Идиот! Так что, Юля, поверь моему опыту, иногда лучше жить без мужа, чем с мужем. Что же касается мужчин, то всегда можно найти любовника, который не будет тобой помыкать и просить есть.

– Ты, Надежда, рассуждаешь, как проститутка, – хмыкнул кто-то.

– Я рассуждаю как трезвомыслящая женщина. Что же касается тебя, Юля, то не надо ссориться с родителями, они тебя любят и хотят, чтобы у тебя в жизни всё было хорошо.

– Но я люблю Пашу! – воскликнула Юля.

– И что? Люби, кто тебе не дает?

– Все не дают! Мои родители, его родители, все как будто сговорились! – Юля ещё громче зарыдала и выбежала из палаты.

– Зачем вы её доводите? Ей и так несладко приходится, парень ушёл в армию и пропал, а она должна одна решить свалившиеся на неё проблемы. Если не родит, то он может потом предъявить ей претензии и бросить, скажет, что она скрыла от него свою беременность, потому что не хотела рожать от него. А если родит, а он скажет, что ребёнок ему не нужен и никто её рожать не просил? Опять плохо, – заступилась за девушку Аля.

– Хитрее надо быть, пусть делает аборт, а своему Паше о беременности говорить не надо совсем. Не знает он о ней сейчас, пусть не знает и в будущем.

– Тогда получится, что она его всю жизнь будет обманывать, – не согласилась одна из женщин.

– Он мог бы о ней позаботиться, знал же, что его родители настроены против неё…

– Так он же не знал, что она беременна!

– Или не хотел знать…

– Несладко ей, видите ли, приходиться! А в постельке с мужиком валяться сладко было? Вот пускай и помучается теперь, в следующий раз подумает, прежде чем шашни заводить, – зло проговорила толстая тётка у окна.

Звали тётку Александра Титовна Демченко, работала она в детском саду поваром. В свои двадцать пять лет выглядела она на все сорок. У неё было круглое лицо, нос картошкой, полные губы, маленькие, заплывшие жиром глаза и вечно сальные чёрные волосы. Её руки в обхвате были в два раза больше Алькиной ноги, а ноги – чуть больше Алькиной талии. Увидев Александру первый раз, Алька сразу вспомнила книгу Франсуа Рабле о великанах «Гаргантюа и Пантагрюэль», которую пыталась прочитать в детстве, но так и не дочитала до конца. Видно, тетка являлась дальней родственницей этих великанов. Зато мужа себе она нашла в стране лилипутов. Маленький, щупленький, и какой-то бесцветный: бесцветные редкие волосики не прикрывали розовую лысину, маленькие бесцветные глазки смотрели настороженно из-под бесцветных бровей и ресниц. Бледные губы были еле видны на узком лице. Вместе они составляли такую уморительную пару, что смотреть на них без улыбки было нельзя. Александра уже не первый раз пыталась родить, но каждый раз терпела неудачу. Альке она не нравилась: тётка была на редкость злой и неопрятной. У нее на тумбочке всегда стояла грязная посуда, валялись огрызки и крошки от хлеба. Ко всем она цеплялась, всех критиковала и добрым словом никого не поддержала. К себе же требовала повышенного внимания и заботы.

– Интересно, тебе можно валяться в постельке с мужиком, а ей нельзя? – спросила Алька, – или у тебя святое зачатие и твой малышок тут ни при чем?

– Я валяюсь с законным мужем, а не с первым попавшимся кобелем, – зло ответила Демченко.

– А почему ты решила, что она валяется с первым попавшимся? Может, он у неё вообще первый и единственный будет? Или ты сама не была молодой? – наседала на Демченко Аля.

– Я и сейчас не старуха, но валяюсь в постели только с законным мужем, – Демченко посмотрела на Альку осуждающим злым взглядом.

– Тоже мне законница выискалась, – пробурчала Аля. – Это не ты с ними не валяешься, это они с тобой не валяются.

– Да твоего и мужиком нельзя назвать, так, дух бесплотный. И ребёночка ты выносить не можешь, потому что злая. А бог там, наверху, всё видит. Вот Алька добрая – ей бог двоих даст, а ты злая – не будет у тебя детей. Своих не родишь, а чужие сами у тебя жить не захотят, – тихо сказала Марфа Петровна, тридцати девятилетняя женщина, которая лежала рядом с Алькой.

– Что ты мелешь, монашка чёртова! Да я тебе за твое карканье сейчас по шее надаю! – Александра поднялась и направилась в сторону Марфы Петровны. Та даже не шелохнулась.