Марат Валеев: Герои нашего времени

Да, да, этот гражданин, быть может, самой несвободной страны, тот, кого травили всенародно – этот человек был, как никто другой, абсолютно свободен. Он не робел ни перед законами физики, ни перед власть имущими, подтверждая, что свобода не только и не столько в конституциях и законах, а, в первую очередь, в самом человеке.

Но скажите, кому нужна такая свобода, которая вынесла академика на трибуну Съезда народных депутатов, где осатаневшие депутаты неистово топали, размахивали руками и кричали ему: «Позор! Долой!»

Он принял всё это потому, что ощущал огромную ответственность за всё, что происходит вокруг.

«Свобода и ответственность неразделимы» – говорил академик.

Вникая в эти слова, задумываешься: не потому ли люди порой не хотят свободы, не борются за неё, что инстинктивно ощущают неизбежность возрастания при этом личной ответственности, ну на первых порах хотя бы за собственную судьбу и судьбу своей семьи, а потом этот круг расширяется и расширяется. Куда проще положиться на решения сильных мира сего, ни о чём не задумываться, ни за что не отвечать. И ну её к лешему, эту свободу!..

Подумать только, сколь суровая судьба досталась этому милому интеллигенту, который самым радостным считал «лечь на спину на опушке леса и смотреть на небо, ветви, слушая летнее жужжание насекомых»!..

Сверхскромный Сахаров говорил: «Судьба моя оказалась крупнее, чем моя личность. Я лишь старался быть на уровне собственной судьбы».

Да, конечно, судьба судьбой, но она досталась гению, да ещё со стерильной совестью. А что такое гений? «Талант это тот, кто стреляет в никому невидимые цели, гений стреляет в несуществующие цели».

Поражает, сколько в трудах Андрея Дмитриевича мудрейших мыслей на самые разные темы.

Вот, например, его высказывание о религии: «Я не верю ни в какие догматы, мне не нравятся официальные церкви… В то же время я не могу представить себе Вселенную и человеческую жизнь без какого-то осмысленного их начала, без источника духовной „теплоты“, лежащего вне материи и её законов. Вероятно, такое чувство можно назвать религиозным».

Размышляя над личностью академика, задаёшься вопросом: как подобные уникумы являются миру?.. И находишь ответ в его воспоминаниях: «С детства я жил в атмосфере порядочности, взаимопомощи и такта, трудолюбия и уважения к высокому овладению избранной профессией». Это и есть путь к совершенству… Не сомневаюсь, что такие личности, как академик Сахаров, всегда будут примером глубокой мудрости и гражданского мужества. Это герои на все времена!

Андрей Воробьев

г. Москва

Вот и минуло полгода, как не стало Анны Николаевны… Утром он пришел в храм, чтобы поставить свечку за упокой своей «боевой подруги», как в шутку при жизни говорила покойница. Их связывали долгие годы дружбы: сорок лет они проработали в одной школе, жили рядом… Вся жизнь на виду! Как одна семья! А когда по очереди овдовели, стали поддерживать друг друга, не обращая внимания на кривотолки сплетниц вокруг их светлой, доброй дружбы. Александр Павлович тяжело переживал уход своей любимой коллеги и соседки. Долгая, с метелями и стужей зима постаревшему, одинокому учителю показалась вечностью.

Весной дочь Анны Николаевны приехала из Москвы, продала дом каким-то приезжим людям и даже не зашла к соседу-учителю: их отношений она никогда не одобряла и нравом была непроста.

Возвращаясь из храма домой, Александр Павлович увидел, как заклубился дым с «аннушкиного» участка. Расшумелись соседи: видимо, порядки стали наводить, устраиваться на новом месте. Но отнюдь не спокойно стало у него на сердце. Заглянул учитель через забор и ужаснулся! В костре догорали книги из личной библиотеки Анны Николаевны!

– Прекратите! Остановитесь! Как вы можете! – закричал Александр Павлович.

– Тебе чё надо, старик! – нагло спросил уже подвыпивший новый хозяин.

– Вы сжигаете книги! Как фашисты! Остановитесь! – хрипло зароптал учитель.

– Ну, ты знаешь, что!..

И воздух разорвала мерзкая, нецензурная фраза! Но Александр Павлович продолжал кричать:

– Там же Пушкин… Любимый аннушкин Пушкин!

– Да что он нам, твой Пушкин! Пенсию, что ли, прибавил? – категорично заявила внезапно появившаяся полная женщина с красными то ли от дыма, то ли от водки глазами.

Старого учителя осенила мысль: им надо заплатить! Александр Павлович уже какой год откладывал себе в узелок с небольшой учительской пенсии похоронные или на черный день. Вот он, этот черный день, и наступил!