Александр Лапин - Крымский мост

Его последним желанием было выпить две бутылки шампанского…

После напряженного экскурсионного дня в Париже народ старался расслабиться. Для этого на корабле куча баров. И в каждом наливают. Да не один раз. Так что можно так намохититься, что мама не горюй!

Раньше Олега удивляла и раздражала манера европейских спутников часами сидеть в барах, потягивать коктейли и болтать. Видя их, он с раздражением думал: «Ну, о чем можно часами молоть языком?»

А теперь он сам стал частенько задерживаться в большом музыкальном салоне лайнера, чтобы посидеть, поговорить. Вот и сегодня он не торопился после ужина в каюту. А просто спустился в пестро украшенный салон с «ползающими по потолку» похожими на крылатых жуков ангелочками. Нашел себе место у окошка.

Проходя мимо закрытых, с высокими подголовниками, кресел, он случайно услышал разговор на русском. И узнал голоса. Это были Бобрина и Бархатова. И, судя по всему, они перемывали косточки. Ему. Бобрина выговаривала Бархатовой:

– Машенька, ты что так ожесточилась, прямо пылаешь вся? Масоны, не масоны. У меня такое ощущение, что ты прямо давишь на всех. И особенно на такого милашку Олега Павловича! С чего ты на него взъелась?

– Мне кажется, что он масон!

– Ну и что, если масон?

– Неприятные они люди! Двуличные какие-то. Взрослые дяденьки. А все играют в какие-то тайные общества, наряжаются. Пароли.

– Ну, мужчины всегда мальчики. Почему бы не поиграть в масонов?

– Ох, Мария Степановна! Иногда такие игры заканчиваются очень плохо. И не только для окружающих, но и для тех, кто в них заигрывается.

– Наш Олег Павлович не из таких! При всех его закидонцах все равно чувствуется в нем какой-то стержень. Только он как-то не проявлен, этот стержень.

– Странный он, не женатый. Бездетный.

– Но он же был женат. Сам говорил.

– Может, нечем заняться по-настоящему. Вот и забавляется.

«И чего она, действительно, взъелась на меня?» – подумал Мировой. И решил выйти из тени:

– Здравствуйте, девушки! К вам можно подсесть?

– Всегда пожалуйста! – улыбнулась Бобрина.

А вторая «М» срочно поменяла тему:

– Вот так всегда, – сказала она, отпивая маленькими глотками черный крепкий кофе. – Европейцы отблагодарили нас за освобождение от наполеоновского диктата тем, что заразили нашу молодежь масонскими идеями, которые едва не разрушили Россию.

– Это вы, милочка, о декабристах? – полувопросительно-полуутвердительно заметила Бобрина.

– А о ком же еще?!

– В первый раз такое слышу! – удивился, подхватывая разговор, Мировой.

– А что ж тут удивительного? У нас реальная версия истории каждый раз меняется с приходом новой власти. В советское время, когда превозносилось все революционное, никто и не рисковал утверждать, да и не принято это было, что события на Сенатской площади в тысяча восемьсот двадцать пятом году – результат масонского заговора. Как и во Франции!

– Удивительный подход! – заметил в очередной раз слегка уязвленный таким заявлением Олег Павлович. – У нас что не так пошло – масоны виноваты. Но вы, наверное, все-таки знаете, что масонство в России постоянно подвергалось гонениям. Так что такие заявления звучали и тогда. Да и сейчас: «Масоны проклятые виноваты!»

– Ну почему же во всем? Во вступлении на престол династии Романовых они не виноваты. Их тогда еще не было. А вот к ликвидации Романовых они руку приложили.

– И в этом тоже! – Мировой сказал это резко и даже поставил свой стакан с коричневой колой со льдом так, что чуть не расплескал.

– Ну, это только потому, что ложи у нас возникли во времена Петра. Иначе и Романовых бы не было. Поговаривают, только поговаривают, что и сам Петр был посвящен в масоны. Но документов не сохранилось.

В эту минуту Мировой вспомнил Кронштадт, где он служил. Вспомнил старинное желто-белое здание, где находилось командование военно-морской базы. Дубовая дверь, возле которой с обеих сторон, как невиданные плоды, стояли две морские рогатые мины. А самое главное, он вспомнил зал, в котором на мозаичном полу была выложена пентаграмма – знак того, что здесь действительно располагался штаб вольных каменщиков. Да, действительно, там они и заседали. В Кронштадте.

– И соратники Петра Первого были, возможно, тоже братьями, – отвечает он. – Во всяком случае, наш флот полностью был скопирован с западных образцов. А стало быть, и масонство могло прийти отсюда. И вообще на флоте масонство, как говорят архивные данные, было очень даже развито. В разное время вольными каменщиками были шестьдесят два адмирала. Это не мешало им быть храбрыми флотоводцами и выдающимися командующими.