Александр Лапин - Крымский мост

Правда! Вот такой интересный орден. Мало того, в соответствии с папской буллой тамплиеры имели право не платить налоги и сами собирать налоги с других. И не подчинялись юрисдикции местных властей. То есть они становились государством в государстве.

Все эти льготы и привилегии, а также предприимчивость и деловая хватка братии привели к тому, что орден тамплиеров, начинавший как символ бедности под покровительством королей, превратился в самого богатого и могущественного ростовщика Европы.

В общем и целом, можете себе представить положение рыцарей-храмовников. Богаты, знатны, знают таинства. И никому не подчиняются. При этом все в белом… Конечно, такое положение порождало зависть. И желание отнять эти богатства. Время шло. Сарацины постепенно начали вытеснять христиан со Святой земли. После ряда неудачных попыток провести Крестовые походы европейцы убрались с Ближнего Востока. В тысяча двести девяносто первом году пал последний оплот ордена – крепость Акнон. И резиденция главы ордена была перенесена на Кипр. То есть у тамплиеров было отнято их поле деятельности. В ордене больше никто не нуждался. Он стал предметом всеобщей недоброжелательности. Его ненавидели везде, где были подразделения ордена. А находились они почти во всех европейских государствах того времени: Франции, Англии, Германии, Португалии, Кастилии, Италии, Венгрии. На братство, наделенное привилегиями и всяческими милостями пап, ополчилась церковь. Назревал кризис.

Мишель прекратил свой рассказ и предложил группе подняться на находящуюся рядом площадку. Здесь они обнаружили конный памятник. И Затейкина, ни минуты не сомневаясь, спросила в простоте душевной:

– Это памятник тамплиерам?

Все участники похода слегка потупились с улыбкой на устах. Но Мишель, видно, повидал немало современных туристов. Поэтому без тени насмешки, вполне серьезно объяснил:

– Это конный памятник королю Генриху Четвертому.

– Тому самому, который сказал, что «Париж стоит мессы» и перешел в католичество, чем спас свою жизнь? – уточнил Мировой.

– Ну да! Но это его, как и женитьба на Марии Медичи, не спасло. Его убил фанатик. А жена после его смерти поставила ему памятник.

– Так это тот самый, из романа Дюма «Королева Марго»? – опять подала голос Затейкина.

– Да, да!

– А вот смотрите, на решетчатом металлическом заборе висят замки. Как у нас!

– Ну, современные влюбленные парочки облюбовали это место. Судя по всему, в память о любви Марии Медичи и ее мужа. Вот и вешают замочки.

Пока все разглядывают памятник, Мировой обращает внимание на небольшую группу молодых туристок. То ли японок, то ли кореянок. Одетые во все разноцветное, по нынешней моде «аниме», эти трогательные, раскрашенные девчонки делают селфи на фоне монумента. И среди них он примечает одну. У Мирового екает сердце. Так она похожа на его первую любовь…

Было это в Крыму. Он – молоденький лейтенант. А она звалась Татьяна.

Отец кореец, мать русская. Черноволосая, раскосая, но белокожая, нежная девушка. Узкие щелочки глаз. А поверх огромные круглые очки, делавшие ее похожей на таинственную бабочку. Тоненькая талия и округлые налитые прохладные бедра. Постоянная улыбка на устах. И небрежно затянутый поясок на халатике. Растопила она тогда сердце русского моряка. И сейчас вызывает щемящее, ностальгическое чувство.

Он вернулся обратно, услышав вопрос Марины:

– Так, а где же сокровища тамплиеров? И были ли они?

– Мы дойдем до этого вопроса. Всему свое время! – ответил Мишель, поправляя свои очки. Видно, что ему было неприятно, что его перебивают, но он продолжил:

– Все считают, что тамплиеры пали жертвой жадности папы и короля. Скорее всего, так оно и было. Им захотелось получить их сокровища, и они решили обвинить рыцарей в ереси. Следствие и суд шли долго. Очень долго. Рыцарей пытали и в конце концов, что не удивительно, приговорили. Восемнадцатого марта у собора Парижской Богоматери – вот здесь – был построен эшафот. При большом стечении народа прево, королевский чиновник, зачитал приговор оболганному ордену, обвиняемому в богопротивных грехах и неправедных деяниях. Братьев тамплиеров обвиняли в поклонении мумифицированной голове: «У этого идола вместо глаз два карбункула, яркие, как сияние неба, и к нему тамплиеры обращали свои моления и уповали на него всем сердцем как на Бога». Их обвиняли в сжигании тел умерших братьев и добавлении этого пепла в пищу и питье братьев-новобранцев. Это чтобы они укреплялись в идолопоклонстве. Некий Гильом Парадон – лживый монах-историк – всерьез повторяет эти лживые обвинения: «В тайных пещерах они поклонялись истукану и приносили ему жертвы. Желающих вступить в орден призывали отречься от Иисуса Христа и попрать ногами святой крест. После всего этого они устраивали оргии. Гасили все лампы в пещере, и начиналась оргия с женщинами и девушками, обманом завлеченными туда. Если у тамплиера рождался ребенок от одной из женщин, они вставали в круг и передавали этого младенца по кругу из рук в руки, пока тот не умирал. Затем они поджаривали его и умащали его жиром своего истукана…» В общем, весь этот бред они должны были подтвердить под пытками. А пытали их чудовищным образом. Их ноги поджаривали на раскаленном огне, им вырывали здоровые зубы, подвешивали к половым органам тяжелые грузы… Не буду даже дальше продолжать… Это была жестокость, вызвавшая изумление всей Европы.