Алексей Хетагуров - Записки москвича

В зале стоял невообразимый крик и гам, кто-то свистел. Ведущего никто не слушал. Папаша обреченно смотрел в зал, метался по сцене, повторяя: «Дайте тишину! Дайте тишину, ну дайте же тишину!». Все тщетно. Наконец он встал посреди сцены, выдержал паузу и, вознеся руки к небу, воскликнул: «У меня есть чрезвычайное сообщение!». Все на минуту смолкли. И еще громче: «Из совершенно достоверных источников мне стало известно: к нам едет Чарли Чаплин!»

Сначала наступила мертвая тишина, потом – гром аплодисментов. Аудитория – само внимание: «В этом году к нам приедет Чарли Чаплин! Даст несколько концертов в Москве. О билетах лучше позаботиться заранее. Следите за афишами. А сейчас начинаем наш концерт!» Порядок был восстановлен – лицо, приближенное к Чарли Чаплину полностью овладело аудиторией.

Для затравки выступил старший сын, похожий на молодого Аркадия Райкина, он и манеры его копировал, хотя сам был не без таланта. Читал сынуля стихотворение Маяковского о советском паспорте – с выражением, в лицах, преображаясь то в буржуя, то в таможенника, то в пролетария. Когда достал краснокожую книжицу, сам стал «молоткастым и серпастым» – багровым от натуги, патриотизма и гордости. Со скрежетом зубовным он ниспроверг буржуев – книжица победила. Имел полный успех, даже повторил на бис.

Потом выступила мама с романсами, аккомпанировал на рояле папа. Это была типичная еврейская мама с добрым чадолюбивым лицом. Пела вполне профессионально, однако была странность – ее романсы отдавали ботаникой: «Отцвели уж давно хризантемы в саду», «Белой акации гроздья душистые», «Колокольчики мои»… Все исполнялось с чувством.

Следующий номер – жонглер, младший сын. Крутил на палке тарелки, жонглировал вилками-ложками. На одну вилку насадил яблоко и успел поймать его ртом. Потом надевал шляпу при помощи ноги, даже изловчился поддеть ее пяткой и она, проделав сальто-мортале, хлопнулась ему на затылок. Мальчонка имел полный успех. Дальше на сцену выпорхнула девчушка лет тринадцати в белом платье с пышными оборками и весьма грациозно станцевала танец собственного изобретения – как ехидно сказал поэт: смесь французского с нижегородским! Однако и она получила порцию аплодисментов, по-балетному раскинув ручки, раскланялась.

В конце выступал приглашенный певец-лирик с популярным советским репертуаром. Он имел большой успех у лагерной обслуги – у поварих, нянечек, уборщиц и вообще, как говорится, у «простого народа», к которому можно было причислить и местное население, приглашенное на концерт.

Все бы хорошо, но певец не выговаривал звук «р», и – как нарочно! – выбирал песни, где она была в изобилии. Он закатывал глазки и нежно шептал: «Я знаю, ладная, милая, халосая моя!». Или: «Нагадал мне попугай счастье по билетику, я тли года белегу эту алифметику… Ты поплавай по леке, песня безответная пло зеленые глаза и пло лазноцветные…». Закончил выступление популярной: «Что так селдце, что так селдце ластлевожено, словно ветлом тлонуло стлуну…». Этот изъян певцу простили, а может, и не заметили, он еще что-то пробисировал, несколько раз споткнувшись на коварном звуке, и успешно закончил выступление.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.