Ольга Трушкина - Страна Ирем

Лица девушки Степа не видел. Она сидела спиной. Зато видел изборожденное морщинами лицо старика, который объяснял девушке, что скоро должно произойти нечто, что может перевернуть всю их жизнь и что после полнолуния следует ждать великих событий.

– Дедушка Сулейман, попроси отца, чтобы он не выдавал меня замуж! – вдруг попросила девушка.

– Ты погоди беспокоиться, принц Исмаил может выбрать Зейнаб или Зульфию своей невестой, – успокаивал ее старик.

– Слава Аллаху, я не единственная у отца, – сказала девушка, встала и собралась уходить.

Но вдруг она обернулась и встретилась глазами со Степой. От удивления она не могла отвести глаз, и они смотрели друг другу в глаза. Степа был поражен ее красотой. Он мог бы смотреть и смотреть на нее вечно, но девушка вдруг вскрикнула:

– Джин! Джин!

Степа, ничего не понимая, оглянулся, чтобы посмотреть на джинна и вдруг проснулся дома у себя в постели. Несколько минут он ничего не мог понять, настолько реальным, правдоподобным был его сон. А потом ему стало очень грустно, грустно оттого, что больше никогда не увидит той девушки. Тогда ему захотелось заснуть, чтобы увидеть ее еще раз, хотя бы во сне. Это удалось не сразу. Но когда он погрузился в сон, то увидел козу. Довольно крупную белую козу с большими изогнутыми рогами, длинной бородой и желтыми бесовскими глазами. Коза, приветливо улыбаясь, проблеяла:

– После полнолуния ждите великих событий.

А потом, откуда ни возьмись, грянула ламбада, и коза, издевательски подмигивая, начала танцевать, непристойно виляя куцехвостым задом. Ее огромное розовое вымя болталось между задними ногами в такт мелодии. На рассвете Степа проснулся совсем разбитый. Из окна уже слышался звук работающего мотора. Это Дормидонтыч раскочегаривал своего Жука перед дальней дорогой. Возле него с радостным лаем носился Колдун. Степа схватил тяжеленный рюкзак и побежал вниз по лестнице.

– Ну, с богом, – сказал Дормидонтыч, когда Колдун со Степой уселись на заднее сиденье.

Жук, отчаянно чихая, заревел и рванул с места. Минут через десять закончилось шоссе и на грунтовой дороге пришлось сбавить скорость. С обеих сторон теперь был лес. Однообразное мелькание деревьев гипнотически подействовало на пассажиров, и они задремали. Целый день они были в пути и лишь однажды не надолго останавливались, чтобы поесть. Степе стало казаться, что их путь никогда не кончится. Но вдруг Дормидонтыч по каким-то одному ему известным признакам понял, что они почти приехали.

– Вот и все, – сказал он, сворачивая на узкую, совершенно заросшую травой дорогу.

Во тьме можно было с трудом различить очертания нескольких домишек. У трех из них окна слабо светились призрачным желтоватым светом. На шум подъезжающей машины залаяли местные псы. Колдун отозвался, злобно, с завывом. Дормидонтыч остановил Жука возле крайнего домика. Это был крошечный бревенчатый сруб с покосившейся от времени крышей. Сквозь ситцевую занавеску единственного окошка пробивался тусклый свет, это говорило о том, что домишка обитаем. Пока путешественники выходили из машины, дверь со скрипом отворилась и из домика им навстречу выбежала маленькая горбатенькая старушонка в белом платочке. Она приветливо улыбалась гостям беззубым ртом. Она троекратно поцеловалась с Дормидонтычем и пригласила их в дом.

Познакомьтесь, это Степа, мой сосед, а это – Кузьминична, сестрица моя двоюродная, – познакомил старик. Чтобы попасть в дом, надо было пройти через сени. Там стояла большая белая коза, она приветливо тряхнула бородой и посмотрела на Степу светящимися о тьме желтыми глазами.

«Та самая», – с тоскливо подумал Степа. Коза повернулась к нему задом и посыпала орешков.

– Степан, иди чай пить, самовар простынет, – послышался старушечий голос.

Ночью путешественники спали как убитые, Степа не видел никаких снов. Утром он проснулся от яркого солнца, светившего прямо в глаза. Кузьминична с Дормидонтычем уже завтракали хлебом, медом и козьим молоком. Степа поспешил к ним присоединиться

++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++++

Уже почти стемнело, когда подгоняемые громкими голосами погонщики, верблюды вошли в главные ворота дворца. Их тот час же разгрузили сотни чернокожих невольников. Визирь Интигам собственноручно распаковал тюки с драгоценными китайскими шелками, сундуки с серебряной посудой.

Добродушный толстяк халиф благосклонно взирал на эти дары, радуясь в душе щедрости будущего жениха, который, несомненно, сделает счастливой одну из его дочерей, только которую? Из окна высокой башни смотрели вниз три девушки, все красивые, черноволосые и черноглазые. Принц Исмаил не отводил глаз от их окна. Он смотрел, оценивал и выбирал. Еще не зная, которая из них Зумруд, Зульфия и Зейнаб. Принц также заметил, что у одной из них носик, пожалуй, длинноват, другая чересчур смугла, а третья смотрит слишком дерзко, но, в общем, все три ему понравились. Юноша уже видел немало принцесс и находил, что дочери халифа намного красивее остальных.