Ольга Колодзейская - Крематорий «Солнышко». Тайны закрытого санатория

Конечно, дома её ждал жёсткий разговор о свадьбе, потому что внебрачный ребенок – верх её капризов и это совершенно неприемлемо для её отца, рисковавшего всем. От вида будущего зятя родителей завело в транс, который не обрушился как снег на голову, но открывал все новые подробности. Зять без образования и хуже, без малейшего желания его получить, был шоком для её родителей с тремя дипломами на двоих. Его бегство из дома и обстоятельства жизни в семье достойны романов Диккенса и самое удивительное – будущий, точнее, вынуждено-будущий зять не имел ничего ровным счетом, начиная от носок и белья и заканчивая верхней одеждой – все это числилось за ним в единственном экземпляре.

Самые шокирующие события развивались после свадьбы, когда молодые, занимая самую большую комнату в родительском доме, скандалили до утра, оскорбляя друг друга и обвиняя во всём. Родители приняли решение забрать к себе новорожденную внучку, потому как ни разговоры, ни увещевания, ни попытки пристыдить зятя или напомнить дочери о её происхождении не имели никаких результатов. Девочка быстро лишилась грудного молока и её производители стали вести прежнюю беззаботную жизнь. Они оставались ночевать у знакомых или в чьём-то доме, где шёл ремонт, они не спешили домой и тратили деньги на свое усмотрение. Лишь изредка, красиво одетые, они решались на совместную прогулку с маленькой дочерью, составляя для окружающих идиллическую картинку заботливых молодых родителей. Бабушка с дедушкой молились и надеялись, что первое время все ещё идёт процесс узнавания и принятия супругами друг друга и, надеясь на благополучный исход этого затянувшегося процесса, оставляли их одних, уезжая на лето к друзьям с маленькой внучкой. Что-то было не так и процесс этот развивался совсем в другом направлении. Разбитые чайные сервизы, поломанная мебель и неестественно толстый слой театрального грима на лице молодой хозяйки свидетельствовали обо всем весьма недвусмысленно. Молодой хозяин целый день молча работал в саду и это признание собственной вины уже входило в привычку: к вечеру его супруга нехитрый ужин и не напоминала мужу ни о чём. Они старались не ссориться при стариках, но сдержать себя удавалось редко. Следующий день проходил в заботах о доме. Пёс-самоучка молча и с усердием приводил в порядок дом после погрома.

Очередным событием, приведшем родителей в настоящий шок, была новость о второй беременности. Мама закрыла глаза и зажмурилась, не желая думать о том, что может случиться с ребенком, ведь дочь две недели до этого провела в больнице после побоев.

Не стану перечислять факторы в пользу состоявшегося моего рождения, их было не много, в сравнении с теми, что были против. Скажу лишь, что количеству записей моей медицинской карты мог бы позавидовать писатель, жаждущий затмить светил русской литературы.

Я помню себя с раннего детства. Все события оставались в памяти с сопровождающими их звуками и запахами, ничего не оставалось незамеченным. И стоило какому-то даже самому незначительному, как сказали бы взрослые, косвенному воспоминанию, появиться передо мной, настроение портилось, потому что я точно знала, что грядет оно – это нехорошее и оно, неизбежно приближаясь, заставляло смириться с происходящим. Чувство абсолютной беспомощности накрывало и не хотелось жить. Точно так же приходило мнимо-хорошее. Мимо пролетало что-то, легкое и невесомое, невидимое и, для большинства людей совсем незначительное, но для меня это что-то было предвестником счастья, долгожданного и сказочного события. Со временем я научилась различать и безошибочно угадывала, что меня ждёт, но были моменты, которые совершенно запутывали. Жизнь представлялась доброй помощницей, держа в ладони подарок, протягивала мне. Красивая упаковка, яркая коробочка, в голове вспыхивает неисчислимое количество идей и вопросов «Что это?», «Какое?», «Для меня?» Я привыкаю к мысли, что этот подарок мне, я принимаю. Ленточки ещё не развязаны и блестящая обёртка ещё не сброшена, но я уже знаю, как использовать коробочку, что в ней сохраню. Я спокойна, на душе легко, лишь сладостное ожидание заставляет меня сжиматься и я замираю. Открыла. Что? Ожидание срывается и падает, все летит вниз, в самую бездну. Там, в коробке – мой самый страшный кошмар, сон, от которого просыпаюсь с криком, ужас, от которого цепенеет сердце, переставая стучать.

Санаторий открыл большую кованую калитку и мы оказались в сказочном зеленом пространстве. Сквозь листву проглядывали крыши корпусов, мы шли по зелёным аллеям и аккуратным тропинкам. Аромат цветов кружил голову. Обласканные лучами солнца поляны завистливо открывали полукруглые беседки. Зелень показывала разнообразие видов, запахов и оттенков, демонстрация работ талантливого садовника, нашедшего свое призвание, а оттого, должно быть счастливого, не давала оторваться от всего изумрудного великолепия, что нежно окутывало прохладой. Парк казался бесконечным, а вершины деревьев закрывали небо. Центральная аллея вела прямо и, за рядами розовых кустов, поблёскивали, игриво переливаясь, пенные барашки морских волн. Вот оно, море. Запах стал нежным и спокойным, ушла смолистая хвойная терпкость. Длинные корпуса наклонились, окуная передние сваи в море. Открытые веранды плотно занавешены и было слышно, как иногда ветер треплет ткань, проходит легко и быстро, заставляя парусину хлопать и вздрагивать, отчего летний корпус, опустившись в море, был похож на корабль, расправляющий паруса перед дальним плаванием.