Анатолий Мерзлов - Не американская трагедия

– Нас засекли. Придёт ночь – появится возможность выйти назад незаметно, – постукивая зубами, с трудом выговорила Зоя.

В нужном месте закопали рацию. Начинало смеркаться. В лесу, опоясывающем болото, послышался лай собак. Пулемёт сместил огонь и теперь бил сбоку. Натыкаясь на стволы, пули летели беспорядочным веером, не давая возможности толком осмотреться. Мышиного цвета хаки, под прикрытием огня, замелькали между деревьями, остерегаясь сунуться на островок. Приближаясь, активнее заголосили собаки. Три пары озлобленных глаз обозначили свое присутствие алчным визгом, они устремились к ним по перешейку.

– Мы раскрыты! Стреляй, Мишенька, они разорвут нас! – приказала Зоя.

Миша тянул и, когда овчарки распластались в последнем броске, словно очнулся: дал очередь в упор по остекленевшим от злости глазам. У преследователей теперь сомнения не оставалось. Немцы рассыпались в укрытия. Что затем началось! Спасал уклон местности с небольшой ложбинкой. Воняющий болотом и сыростью мох обдавал их брызгами грязи, пули роем летели над головой. Их место нахождения быстро пристреляли.

– Надо бы поменять позицию, – сквозь свист пуль выкрикнул Миша.

– Скоро ночь. Должны же немцы когда-нибудь угомониться… – постукивая зубами, пролепетала Зоя.

– Пока не высунуться, – с дрожью в голосе успокаивал Миша, прижимая Зоину спину свободной рукой к земле – Зоя послушно подчинялась. Миша хотел, но не мог понять, есть ли в его ожесточённо бьющемся сердце страх умереть, или это страх показаться слабым перед Зоей? Опытная Зоя предвидела исход, он же оставался в мальчишеском героическом угаре и совсем не думал о гибели.

С наступившим сумраком огонь резко оборвался, стали слышны немецкие команды, место над беглецами осветилось ракетами. Пришло время сместиться из зоны обстрела. Немцы понимали: из мешка не уйти никому, и, с очевидностью, готовили планы по захвату их живыми. По периметру болота зажглись костры, скулили в нетерпении собаки. После некоторого молчания по пристрелянному месту ударила пулемётная очередь, на перешейке разорвалось несколько мин – им отсекали пути отхода. По водной глади гиблого озерца, на берегу которого они затаились, пошла мелкая рябь, сквозь набегающие тучи временами проглядывал огрызок луны.

– Два магазина патронов проблемы не решат. Отвечать бессмысленно – стрелять только наверняка, – решили они.

– Давай размышлять, – предложил Миша, глядя в упор в выразительные глаза Зои, – они могут закидать нас минами, но не делают этого. Из этого следует: нас хотят взять живыми.

Он вдруг встрепенулся своей мысленной находкой, сжал Зоину руку, в речи проявился озноб возбуждения.

– Послушай, Зойка, я придумал – выход есть.

От напряжения их тела горели – одежда подсохла, но источала едкое зловоние сероводорода – этого они до поры не замечали, пока Мишу не пронял удушливый кашель. Задыхаясь, Миша приблизился к лицу Зои и, спотыкаясь в словах, потряс Зою за рукав:

– Ты рассказывала о своих необыкновенных способностях… Включи чары, – с сарказмом атеиста съязвил он, – когда мы останемся в живых, я готов поверить хоть в нечистую силу. А пока я верю в собственный разум. Они оккупанты – правда за нами, с нами Бог – это на их стороне тёмные силы. Мне теперь всё равно – ты мне нравишься, я собирался… немного позже, года через два, после войны сделать тебе предложение. Ты пошла бы за меня? – неожиданно для самого себя расчувствовался Миша.

– Милый мой мальчик, если спасёмся, – ответила Зоя с нежностью, успокоившись, – я – твоя навеки.

Зоя притянула его лицо, и Миша почувствовал необыкновенную бархатистость её губ. Дыхание источало запах парного молока. Она целовала его, как любящая сестра при прощании, а Мише хотелось другого поцелуя – он неумело отвечал, пытаясь вложить в её губы другой смысл.

– Мишенька, отсюда выхода нет, завтра нас схватят и будут пытать, – почти простонала она.

– У нас есть всего один, очень маленький, но шанс! – приобнял её Миша.

– Дай мне вдохновения. Можно тебя… крепче обнять?

Зоя без промедления сама обняла его. Они сидели, прильнув друг к другу – прерывистое дыхание Миши выдавало огромное волнение. Ему казалось: Зоя слышит лихорадочный стук его мыслей – чего доброго примет за страх. Немцы не стреляли. Доносились обрывки речи, визжали собаки.

– Скажи, Мишенька, не томи, что ты придумал? – встрепенулась Зоя через начавший бить озноб.

Взлетела осветительная ракета – по островку прошлась длинная очередь. К полуночи и собаки и немцы угомонились. С завидной периодичностью над ними повисали осветительные ракеты.