Сергей Филатов - Небо на троих (сборник)

– Жалко человека… – и немного погодя добавила, – Наверное, давно в бане не был. Запах…

Не помню, может, и ее звали Сашенька…

… знаешь, я что-то устал объяснять. Но снег, но рябина… Мне кажется, они меня понимают.

Все как-то собираюсь к Егоровичу в мастерскую зайти. С самого мая собираюсь. По телефону общаемся часто, он меня всякий раз приглашает, а я обещаю непременно зайти, в ближайшее же время. Но время идет, а я собираюсь, собираюсь… и никак не могу собраться десять остановок на трамвае проехать. Все недосуг.

Зато часто представляю, как это будет. Был же я, много раз у него был, мастерская у него хорошая, большая, света много, и энергетика там светлая, положительная. От картин ли, от Егорыча ли этот свет исходит…

Вот семьдесят ему недавно стукнуло, а он все бодр, свеж, румян, краснощек. Вот он камни мне показывает: старик, девушка, шаман… и непременный пастушок его спящий… вот Егорыч в проеме окна стоит, из окна свет льется, а он посередине, как в портретной рамке, с нимбом, седовласый, увлеченный, что-то говорит. Береста, овчина, холсты – горы, Катунь, алтайцы… разговоры, и конечно, по «чуть-чуть», и опять разговоры… холсты, замыслы и этюды, этюды, этюды…

За окном не май месяц, сентябрь.

Дома холодно, даже спать ложишься в мягком шерстяном свитере, иначе утром из-под одеяла не вылезешь. С утра хмуро, морось. К обеду – золотая осень.

Провинция. Большая свинцовая лужа растеклась по дороге, у самой бордюры. Люди осторожно обходят ее, кто-то пытается перепрыгнуть, – ботинок в луже, брюки в грязных брызгах, крепкий отборный мат, ноги промокли, настроение окончательно испорчено…

Некоторые наивно полагают, что провинция – это территориальное. Вряд ли это так, все больше убеждаюсь, – провинция это возраст души. Все мы изначально стремимся вверх, к чему-то светлому, высокому, несбыточному, «столичному», лелеем надежды, пытаемся воплотить мечты, чего-то добиваемся… Чего-то, чаще, нет.

Тогда-то подстерегает, окутывает нас быт: теплый уютный угол; миска наваристого борща; соление, варение на зиму – огурчики, помидорчики, грибочки… чуть позже, капуста, хрустящая слегка с морозца, крепкая, свежезасоленая… Опять же, непыльная, по возможности, денежная (сказал, и сам в душе рассмеялся… или прослезился) – работа; в меру не очень обеспеченная старость (понятно, забота государства о гражданах, то есть о нас с вами) и так далее, и тому подобное…

Плохого в этом ничего нет. Хорошего тоже. Просто констатируешь факт – стремиться больше некуда, выше головы не прыгнешь – штаны мешают.

Хотя прыгают. И получается. Но это из разряда «везунчиков», из тех, кто в струю попал и крепко за нее держится, и выносит его течением до самых до столичных высот, и окунается он в эти самые «высоты», купается в славе, живет «на слуху», вкушает «радости бытия» и прочее, прочее, прочее…

Но это со стороны. А на поверку – так же сиротливо, пусто, провинциально в душе. И чтобы понять это, достаточно «вынырнуть» на минутку из этого круговорота жизни, остаться наедине с собой, взглянуть на себя со стороны, и понимаешь – «слова и слава бренны», ты был собой – «таким ты и остался».

Всё. Жизнь кончена, начинается инерционное времяпровождение.

Живешь и дней своих не знаешь. Да и не хочешь знать, неинтересно. Годом больше, годом меньше – какая разница, всё равно все там будем. Так все устроено, и не нам все это менять.

Не нам?.. А кому?.. Кому, если не нам?

«Авторы, которых вы сейчас услышали, все работают на каких-нибудь предприятиях, а в свободное от работы время… – услышал я на одном из выступлений местного литературного объединения, – пишут стихи и прозу». «В свободное от работы время» – в контексте звучит как оправдание, этакий кружок школьной художественной самодеятельности, после уроков. А собственно, так оно и было в тот раз, качество читаемого оказалось весьма и весьма «самодеятельным»…

Ну вот, написал, перечитал – что-то с одной стороны все мягко и уютно получается, «пушисто» что ли, с другой – мрачно. Да…

А что за окном?.. А за окном дворник листья подметает. С автобусной остановки. Возраста он непонятного, вида бомжеватого… но в оранжевой униформе и с «модной» искусственной метлой. Настоящий дворник. Одели, метлу в руки дали… – этакое светлое пятно на сером фоне провинциальной улицы.