Игорь Родин - Мартовский заяц, или Записки мальчика индиго

Когда дед умер, я уже учился в институте. При разборе его бумаг обнаружилось несколько грамот, подписанных лично Лаврентием Павловичем Берией, и снимки со строительства Волго-Донского и Беломоро-Балтийского каналов, где дед работал, когда служил в НКВД. Появились и другие сведения – на поминках говорили о том, что он в свое время спас многих гидростроителей – инженеров, техников и даже ученых. И что именно они потом перетащили его за собой на работу в «Гидропроект». Даже специально отдел под него создали. Впрочем, обо всем этом при жизни дед никогда ничего не говорил. Однако, о том, что он в прошлом не был рядовым сотрудником какого-нибудь НИИ, можно было догадаться хотя бы по тому, что пару раз он брал меня на парад, проходивший 7-ого ноября на Красной площади. У деда был спецпропуск и стояли мы во время парада не где-нибудь, а на трибунах, расположенных рядом с мавзолеем.

И все-таки баба Яга мне запомнилась больше.

Сказки рассказывала мне и бабушка по отцовской линии (той линии, от которой мне досталась фамилия). Бабушка происходила из деревни, находившейся где-то в районе Серпухова. Потому сказки ее в основном были народные. Помню, например, совершенно страхолюдную историю под названием «Маша с Наташей», в которой живописалось, как мачеха отправила падчерицу в лес, а медведь за хорошую игру в жмурки одарил ее добром и деньгами. Мачехину же дочку задрал, так как она пожадничала дать мышке (которая, собственно, и бегала от медведя с колокольчиком во рту) ложечку кашки. Были и другие сказки.

Но особенно я любил одну. Называлась она «Ванюшка-бздунок» и была модификацией известной русской народной сказки «Липунюшка». Содержание ее всем хорошо известно. Бездетные старик со старухой завели (каким-то противоестественным образом – то ли из теста, то ли из чего другого) сыночка ростом с пальчик. Он оказался малый не промах и стал вместо отца пахать. Это увидел барин и захотел заиметь себе такого работника (по другой версии – сына). Подпоив старика (в другом варианте – подкупив), барин сует мальчика в карман и едет домой. Липунюшка по дороге сбегает из кармана и возвращается к старику со старухой.

Сюжет в бабкиной сказке был в целом тот же. Однако имелся ряд особенностей. В частности, в бабкиной сказке был «зачин» следующего содержания:

Собственно, из того, что они клали «в печурочку», и возник в дальнейшем сынок, которого по той же причине окрестили «Ванюшкой-бздунком». Особенно мне нравился эпизод, когда Ванюшка-бзду нок убегал от барина, потому что он предварительно «наделывал» ему полный карман. Всякий раз я громко смеялся на этом месте. Что же касается «зачина», то понимал я в нем лишь первую строчку, да еще слово «клали». Тем не менее все эти слова я выучил твердо и довольно бойко мог воспроизводить. И вот однажды, когда в доме собрались гости, меня попросили что-нибудь рассказать. Я охотно согласился. Немного подумав, я объявил название сказки: «Ванюшка-бздунок». Гости на минуту оторопели, потом стали давиться смехом, одновременно выражая свою заинтересованность тем, что же это за сказка. Я воспринял это в качестве знака одобрения своим талантам и принялся рассказывать, намереваясь по ходу дела сократить некоторые моменты, казавшиеся мне не очень интересными, и поскорее подойти к самому моему любимому месту, а именно – бегству Ванюшки-бздунка из кармана барина. Однако дойти до любимого места мне не удалось, потому что едва я произнес:

гости принялись дружно сползать со стульев и рассказывать не стало абсолютно никакой возможности. Помню, меня очень удивила бестолковость взрослых: смеяться над какой-то ерундой и не дать мне дойти до самого интересного! Но впрочем, это мелочи.

Теперь же о главном. Точнее – о том смысле, который, как мне кажется, заложен в данном произведении. Однако для этого мне придется несколько злоупотребить вниманием читателя, опять пустившись в пространные рассуждения. Но без этого никак. Поэтому смиренно прошу читателя набраться терпения и приготовиться к, так сказать, полноценному лирическому отступлению.

Итак, смею утверждать, что несмотря на свою внешнюю незатейливость, сказка «Ванюшка-бздунок» – очень серьезное произведение. И хотя понимание этого пришло много позднее, когда я не только окончил школу и институт, но даже поднаторел в разного рода гуманитарных науках, сей факт ничуть не умаляет значение этого поистине сакрального мифа. Если разобраться хорошенько, то это, как говаривал старик Юнг, один из важнейших архетипов человечества. Это миф о творчестве и духовном развитии. Действительно, если присмотреться внимательнее, то нетрудно заметить, что основная идея произведения прослеживается уже в самом начале. Во-первых, мальчика создали что называется из «подручных средств», из самого никчемного, ненужного материала. Однако это не дало повода главному герою отчаяться, опустить руки, начать себя жалеть… Напротив, он с гордостью носит имя «Бздунок», ему не нужны подпорки в виде предков голубой крови или богатенького папаши, он сам творец собственной биографии. Налицо тот самый принцип – «быть, а не казаться», о котором постоянно говорят психологи. Во-вторых, несмотря на свой малый рост, Ванюшка отправляется пахать, что, в свою очередь, свидетельствует о том, что жажда творческой деятельности не зависит от внешних условий или природных данных. Важны лишь намерение (как говаривал Кастанеда устами Дона Хуана) и сила для его осуществления. В этой связи можно вспомнить Ван Гога, Пиросмани, Гогена, Ломоносова, Бомарше, Шлимана и других «непризнанных гениев», ставших впоследствии знаменитыми. В-третьих, примечательно отношение Ванюшки к деньгам и вообще стяжательству. Воплощением этих нехороших качеств в сказке является барин. Однако барин не вызывает у Ванюшки ни ненависти, ни даже неприязни. Он принимает все как данность. Его даже не оскорбляет предложение барина заплатить за него отцу денег. Напротив, он тут же ухватывается за возможность помочь финансово родителям и уговаривает отца продать его. Подобный взгляд на мир, широта кругозора, даже авантюризм, присущи во многом культуре Возрождения. Сразу же вспоминаются новеллы Сакетти, «Декамерон» Боккаччо, «Кентерберийские рассказы» Чосера… Шекспир, в конце концов, с его неунывающим Фальстафом, Рабле – с Гаргантюа и Пантагрюэлем!