Светлана Ивах - Дерзкая штучка

Недолго думая я сунула его под блузку и вернулась к машине…

Коля так и сидел, глядя прямо перед собой и втянув голову в плечи. Я наклонилась и заглянула в окно.

– Садись, – выдавил он из себя.

– А приставать не будешь? – спросила я.

– Не знаю, что на меня нашло, – оправдывался он.

Неожиданно я снова увидела мужчин, которые совсем недавно прервали мое изнасилование. Как оказалось, их было больше. Еще одного тащили под руки двое крепышей.

– Ты уверен, что это здесь? – нервно спросил Таран.

– Точно, – прохрипел висевший на руках крепышей мужчина.

Его лицо было синим от побоев, глаз видно не было, а губы походили на красные вареники.

– Мама! – вырвалось у меня.

Я не поняла, как оказалась на заднем сиденье.

– Давай назад! – закричала я не своим голосом так, что меня услышали снаружи эти страшные люди и одновременно подняли взгляд на машину. – Заднюю!

– Какая-то вы уж очень осторожная! – проворчал Павел и поставил, наконец, роспись под написанным мною от руки текстом.

Нет, мы не пошли к нотариусу и в домоуправление, чтобы составить, как положено, договор аренды. Я лишь ограничилась тем, что навестила соседа напротив и расспросила его о хозяине квартиры. Со слов моложавого пенсионера, Павел частенько сдавал квартиру на лето, а сам перебирался с матерью на дачу. Оттуда ему даже было легче добираться до работы, поскольку Павел работал в Подмосковье… Вот такой вот казус. Все едут работать в Москву, а его угораздило лечить людей за Садовым кольцом. Рослый, с добродушным взглядом мужчина был стоматологом и, в качестве бонуса, уже предложил, в случае чего, скидки.

Я мысленно сплюнула через левое плечо и вежливо, насколько это было возможным, отказала. Еще бы, крепкие и белые без намека на кривизну или неправильный прикус зубки дважды хвалил стоматолог, которого я прошла при зачислении на курсы Рольгейзер…

Я составила от руки расписку, которая почти не будет иметь силы в суде, но для заинтересованных в легком заработке лиц однозначно послужит весомым аргументом для выколачивания денег. Конечно, я внесла за квартиру не те деньги, чтобы ставить из-за них Павлу на живот утюг или вырывать ногти. Однако иметь хороший аргумент на случай всяких непредвиденных обстоятельство меня научила жизнь. Так спокойнее. Пусть думает, что смогу при случае опуститься до такого и не побрезгую пойти к бандитам. Такая вероятность развития событий снижает риск перетаскивать на ночь глядя вещи в ближайшую гостиницу или на вокзал. А что, если взбредет Павлу вдруг жениться по любви с первого взгляда и привести молодую, или не очень, жену в свой дом? Нет, я не хочу, чтобы мне показывали на дверь раньше установленного срока. Такой подход к съему квартиры у меня не случаен. Однажды я уже крепко обожглась на квартирных мошенниках и теперь, что говорится, «дула на воду».

Когда за Павлом закрылась дверь, я направилась осматривать свое новое жилище уже более обстоятельно. Это была «трешка» на Кутузовском. В народе такие называют «сталинками». Квартира впечатляла высокими потолками, широкими парадными и надежностью. Что говорить, строили на века. Со слов Павла, когда-то сюда поселился его дед, наркомовский работник. С тех пор квартира переходит из рук в руки по отцовской линии. Что такое нарком, я представляла смутно, а если честно, и вовсе не знала. Однако эта новость прибавила в моих глазах подмосковному врачу авторитета.

Изучение интерьера я начала с гостиной. Здесь старинные шкафы сочетались с современной плазмой приличной диагонали и с двумя напольными вазами, из которых торчали сухие ветки. Я уже знала, что такие веники именуют икебанами, и не понимала, зачем в квартире эти пылесборники. На книжных полках была самая разнообразная литература. Медицинские термины на корешках соседствовали с фамилиями именитых авторов. Я ничуть не удивилась целой батарее одинаково пузатых томов Ленина. Я знала, что в свое время этот дедушка с бородкой приложил немало усилий не только в написании трудов, но и свалил с трона царя, династия которого правила Россией триста лет. На этом мои познания истории заканчивались. Спальня была больше похожа на монашескую келью. Узкая, как пенал, с единственным окном, выходившим во двор, она с трудом вмещала двуспальную кровать и две тумбочки. У стены старомодный комод. Третья комната была заперта на ключ. Я лишь заглянула в замочную скважину, но ничего не смогла увидеть. Со слов Павла, эти квадратные метры принадлежали матери и были едва ли не святыми. Туда он отнес на весь период моего проживания ценные вещи и документы…