Михаил Сорин - Место клизмы изменить нельзя. Рассказы морского доктора

– Хорошо бы доктора, а то помрет ненароком, вон какой тощий, надо бы «скорую» вызвать.

Господи, это они о ком? Неужели обо мне? промелькнуло в оживающем сознании. Я открыл глаза. Меня действительно куда-то несли.

– На улицу, на свежий воздух – произнес, где-то ранее слышанный голос.

– Послушайте, я за углом видела машину скорой помощи. – Это уже был голос другой женщины, подумалось мне, вот уже и голоса начал различать, значит, пора становиться на ноги.

В это время в беседу вмешался кто-то третий, по голосу явно мужчина:

– Эй, куда это вы его волокете?

– Да вот, мальчонка сознание потерял, доктора бы ему, а тут как раз «скорая» за углом, не видели?

– А как же, конечно, видел, я водитель того транспорта, а доктор в магазин за продуктами побежал. Дежурство у нас ночное и кушать бывает, хочется. Послушайте, что-то лицо мне его знакомо. Да это же наш… доктор. Что вы с ним сделали?

– Мы? Да это вы его довели до голодного обморока – взвилась державшая меня на руках женщина. Теперь я узнал ее – это она общалась со всеми сразу, а теперь пыталась спасти мою оголодавшую душу.

– Со мной все уже хорошо – вмешался я в разговор, медленно сползая с рук моей спасительницы – большое вам всем спасибо, сейчас вот только чеки на колбасу отоварю, и мы поедем на работу.

– Уже все отоварили, держи свою авоську – произнесла другая женщина – и покормите вы его там.

– Спасибо вам за все, – дружно в один голос сказали мы с водителем, и пошли к машине.

В травмпункте, узнав о моих похождениях, началась суета. Меня немедленно усадили за стол, благо поступления больных не было, и долго кормили. Одна пожилая санитарочка, что-то бормотала о черствости человеческих душ и о несчастной судьбе всех тех, кто, таким образом, постигает гранит науки. А я совсем не унывал, поглощал невероятно вкусную колбасу с душистым хлебом и твердо верил, что обязательно буду хирургом.

Это было мое первое официальное дежурство по больнице после окончания интернатуры. Вообще-то дежурил самостоятельно я давно, уже через три месяца после моего появления в этой районной больнице в качестве врача-интерна хирургического профиля мне не двусмысленно намекнули, что, дескать, хватит валять дурака и пора заниматься делом. А дело состояло в том, что надо было дежурить по больнице наравне со всеми. И я встал в строй. Хотя, если честно признаться, меня постоянно опекали. Хирурги уходили домой поздно, не смотря на закончившийся рабочий день. Они «нянчили» своих послеоперационных больных, писали нудные протоколы операций и дневники в истории болезни, а заодно присматривали за мной. Да и ночью, когда я оставался один, по каждому случаю, требующему серьезного оперативного вмешательство, вызывался ответственный хирург, а то и целая бригада. И тогда до утра не гаснул свет в операционной, а утром, дружно выпив по кружке крепко заваренного кофе, все начиналось сначала. Платили врачу-интерну копейки, а у меня, как в прочем и у основной массы студенчества старших курсов, уже была семья. Была жена и еще маленькое прелестное создание – дочь Санька. Семью надо было как-то обеспечивать. И я стал подрабатывать врачом-педиатром, благо их тогда не хватало. Год пролетел, как один миг и я был оставлен в этой же больнице, как ни странно, районным педиатром и только на полставки хирургом, хотя интернатуру закончил по хирургии. И так это было мое первое официальное дежурство. В приемном покое врач, сдающий смену, сообщил, что ночь прошла относительно спокойно, травм и операций не было, в реанимации всего один больной. Это двухлетний мальчик с бронхиальной астмой. Привезли его сегодня ночью.

У него развивается отек легких и остановить его не удается ничем. Сегодня суббота, консультантов не вызвать и скорее всего он к утру погибнет. Главврачу докладывали, он сказал, что ты у нас теперь главный педиатр, вот и принимай решение, но особого героизма проявлять не следует, т.к. случай этот безнадежный.

– Как это, безнадежный, – взвилось в уме все мое молодое медицинское естество. А пробовали они? На вопрос, не успев его задать, получил сразу ответ:

– Пробовали все, никто не сомкнул глаз ни на минуту. Астматический статус длится уже третьи сутки, отек легких прогрессирует, развивается сердечная недостаточность.

– Но ведь есть же «область», почему не отправить ребенка туда?

– Пора летних отпусков, звонили туда, отвечают, мол, справляйтесь своими силами. Короче, не мудрствуй лукаво, сказано, что мы сделали все, что смогли. Все, я пошел.