Ольга Хан - Дом для судьбы. Мечты! Мечты! Где ваша сладость?

Быстрыми шагами она шла по улице, но не на автобусную остановку, а в сторону речушки, где когда-то гуляла вместе с Димой, счастливая и радостная. Ей не хотелось, чтобы прохожие видели её плачущей, ведь среди них мог оказаться кто-то из их общих знакомых. И она изо всех сил старалась сдержать слёзы. Остановилась на берегу под высоким раскидистым деревом и обессилено опустилась на землю. И тут же слёзы хлынули из её глаз, а губы повторяли: уехал, уехал. Она плакала до тех пор, пока ядовитый ёж, сидящий внутри, не уменьшился, и ей не стало немного легче. И только потом обречённо поплелась к автобусной остановке.

Таня была очень скрытной, и своими переживаниями не делилась ни с кем. До этого особо страдать ей не приходилось. Иногда она обижалась на строгую маму, и тогда бежала в дубовую рощу, растущую прямо за их двором, и плакала там до тех пор, пока обида не проходила. Но это были мелкие обиды, и слёзы смывали их, не оставляя следа. А теперь в её сердце была глубокая рана. И виноватой она считала только себя.

Какое-то время она занималась самоедством, но, сколько себя не грызи, перемен к лучшему не дождаться. И она, хоть и с большим опозданием, решила научиться кататься на коньках, да не как-нибудь, а хорошо. Поэтому, отыскав тренера по фигурному катанию во Дворце Спорта, стала проситься к нему в ученики. Глупая, совершенно не знающая жизни, в свои восемнадцать лет она верила, что в её стране всё для народа, и тренер по фигурному катанию – тоже. Ведь этому её учили в школе, писали в газетах.

– О чём вы говорите? Сколько вам лет? Какие вы можете дать результаты? – с недоумением смотрела на неё женщина-тренер. – Мне не нужны результаты. Мне достаточно просто научиться кататься хорошо для себя, – убеждала её наивная Таня. – Миленькая, для себя, купите коньки и учитесь где-нибудь на катке, сколько вам угодно. Не хватало ещё мне возиться с бездарными переростками! Хотели научиться, надо было приходить так года в три. Что вы до сих пор делали? – Ясно, – сказала девушка, и направилась к выходу. Примерно то, же ей сказали и в кружке по художественной гимнастике.

В пятом классе, начитавшись научной фантастики, Таня грезила полётами в межгалактическом пространстве, а став постарше, немного приблизилась к Земле, и стала мечтать о профессии лётчика. Эта профессия казалась ей какой-то необыкновенной. Но мечта так и оставалась мечтой. Никаких попыток к её осуществлению она не предпринимала, понимая, что привлекает её в этой профессии только романтика. И всё же, ей хотелось стать кем-то стоящим. Может, попробовать стать стюардессой? Где обучают этой профессии, она не знала, поэтому поехала в аэропорт. Добравшись до отдела кадров, робко озвучила своё желание.

Белокурая женщина с химической завивкой, оторвавшись от бумаг, перевела взгляд на Таню. Взгляд скользнул по фигурке девушки, и ей стало как-то неуютно под этим испытующим взглядом. – Девушка, какая из вас стюардесса? – без обиняков сказала она. – Ну, вы посмотрите на себя! – Я что, такая страшная? – робко спросила Таня. – Почему страшная? Вовсе нет. Очень даже привлекательная. Но, кроха! С вашим росточком пассажиры вас между кресел не увидят. А каким иностранным языком вы владеете? – Немецкий, учила в школе, – робко пролепетала девушка. – Учила в школе, – передразнила её женщина. Стюардессы нам пока не требуются. Идите, девушка, домой. Подрастёте сантиметров на двадцать, выучите иностранный язык, тогда и приходите.

Возвращаясь из аэропорта, в окно автобуса Таня увидела вывеску ДОСААФ. Она знала, что там обучают прыжкам с парашютом. Это тоже входило в набор её мечтаний. И сейчас у неё мелькнула мысль сделать последнюю попытку в осуществлении хоть одной из них, но она вспомнила слова отца и его улыбку, когда он узнал о её желании. – Придётся кирпичей с десяток привязывать к тебе, а, то и больше, – сказал он. – Зачем? – не поняла Таня. – Чтобы ты смогла приземлиться. А то будет ветер носить вокруг Земли, с твоим-то весом.

Расстроенная и уставшая она открыла своим ключом дверь и стала разуваться. Но тут из комнаты выбежала тётя Дуся. – Прими мои соболезнования, – сказала она и обняла девушку. – Издевается, что ли? – застыла в недоумении Таня, не зная, как реагировать на слова хозяйки, а потом спросила: – А что, это так заметно? – Что заметно? – не поняла тётя Дуся. – Что я нуждаюсь в соболезновании. Конечно, после мытарств сегодняшнего дня, соболезнования были уместны. Но как о её неудачах догадалась тётя Дуся? – Так в телеграмме всё написано. Таня уставилась на хозяйку. – В какой телеграмме? – В той, которую я получила вместо тебя. Он что, болел? – участливо спросила женщина. – Кто? – не могла понять, о чём речь, Таня. – Отец. – Чей? – Твой. Таня продолжала тупо смотреть на тётю Дусю. – Телеграмма тебе пришла, твой отец умер, – наконец догадалась пояснить та. – Ох, – тяжело вздохнула Таня и стала обуваться. – Может, несчастный случай? – строила предположения хозяйка. – Не знаю, – сказала девушка и пошла к двери. Она догадывалась, что причина смерти отца кроется, скорее всего, в его алкоголизме. Но это обстоятельство она старалась скрыть, и с хозяйкой откровенничать не стала.