Елена Кожева - Загляни в глаза тоске!

– Простите меня, – пролепетала Настя, чувствуя слабость в ногах и вполне реальную дурноту, как после избытка спиртного: подкатила тошнота, закружилась голова, звуки утратили четкость. «Я сейчас, кажется, в обморок грохнусь» – с удивлением отметила та часть ее сознания, что сохранила способность наблюдать за происходящим со стороны.

– И дальше – то что? – спросила Лидия, валясь на стул. – Что прощение даст? Я вроде понимаю: ты только учишься, но умудриться воспользоваться моей печатью, не убедившись в безопасности проб…Настя, Господи Боже, мы чуть под суд не угодили, вернее, я…

– Лидия Ивановна, простите, – шептала Настя, хватаясь за стену, чтобы сохранить хот какое-то равновесие.

– Я же русским языком перед отъездом сказала: допуск ставишь, только если есть твердая уверенность. Твердая! Еще, слава Богу, документы не конца скрепили, и Кира успела проверить. Но дурой-то осталась я! Что теперь делать…

Сзади раздался грохот, и бледная, измученная Лидия увидела лежащую на полу красавицу с растрепанными белыми волосами и раскинутыми в стороны руками.

– Кукла хренова! – выдохнула она, с досадой поднимаясь со стула. – Где этот графин? – вопросила она, глядя в упор на кулер, и не замечая его.

На конференцию Лидия уезжала со спокойным сердцем. Материалы и печати она передала собранной Насте, сделал несколько распоряжений и по-дружески, насколько эта форма общения была ей доступна, попрощалась с девушкой. Словом, ничто не предвещало.

Вчера она приехала, очень довольная своим докладом, и в троллейбусе, везущим ее с мычанием домой, несколько раз вынимала и рассматривала диплом в голубой рамочке, полученный от коллег из вышестоящего НИИ. Было приятно, неожиданно и ново.

Ее старенький сотовый, о котором она часто забывала, ожил в неурочный час, завибрировав на обеденном столе. Лидия только что удобно устроилась перед маленьким телевизором, включив свой любимый сериал и обложившись пакетиками сушек, мармеладок, и прочей нехитрой снеди.

От звонка она вздрогнула, потому что звонить могли только с работы. Нечто похожее произошло лет пять-семь назад, когда после землетрясения магнитудой семь баллов буквально разверзлась сопка над рекой Тихой и одарила чистейший источник питьевой воды таким букетом инфекций, что сотрудники лаборатории во главе с Кирой Витальевной просто отказывались верить своим глазам. Но тогда виновных не было, кроме неустойчивой земли, ходившей под ногами жителей близлежащих к эпицентру поселков, еще несколько дней.

Лидию просто вызвали вечерним звонком, поставили в известность на срочно собранном совещании, и впрягли в работу, что ей было не в новинку.

Вчера же разверзся ад.

– Вы сядете, – отрешенно глядя прямо перед собой, проговорила Кира, и отсветы стразов с платья прочертили блестящий круг по ее изможденному лицу. – Вы ведь и сами это понимаете, да? Не Анастасия ваша, а вы… Там яд, а у вас допуск. Это, слава Богу, пробы не ушли: я на месте проверила.

– Прямо сяду? – ее колени затряслись, в голове помутилось, рот наполнился слюной.

Тишина зазвенела в ответ. Кира выдохнула медленно-медленно и провела по лицу ухоженной рукой с красивым кольцом на мизинце. Помада, всегда безупречно нанесенная, размазалась по щеке, оставив кровавую черту. Лидия, не мигая, глядела на этот след и молилась непонятно кому.

Под руководством экстравагантной Киры Витальевны, Лидия проработала уже девятнадцать лет, появившись в тогда еще старенькой, неотремонтированной лаборатории ощипанной студенткой. Кира уже тогда покупала европейские шмотки и увешивалась бижутерией, которая часто оказывалась настоящим золотом с подлинными камнями.

Поговаривали, что трудится начальница из голого энтузиазма, а материально ее с лихвой обеспечивает супруг – таинственный бизнесмен из бывших «новых русских», что в свое время выгодно откусили от пирога под названием «Крушение Союза». Вкусный был тот пирог, или не очень, и сколько этому интересному господину довелось носить далеко не брендовые вещи, никто толком не знал. Судили о нем только, оценивая на первый взгляд драгоценности супруги, и провожая глазами черный автомобиль представительского класса, каждый вечер, увозивший начальницу домой, куда-то в придуманно-мечтательную даль.

О муже Кира не распространялась вообще, за исключением общих фраз, типа: «У старшего сына день рождения, поедем с Михаилом за подарком» или: «Миша где-то вирус подхватил, придется лекарства глотать всем!»