Алексей Доцент - БЕСНОСВЯТ

Видать, слова эти правдой были. А когда мальчонке шестнадцать годков исполнилось, умерла его мать. Понеслась душа его прямо в ад, а плоть от плоти ее – дитя ее осталось, чтобы дело ее дальше творить и зло на весь честной православный народ наводить.

Разозлился тогда Бесносвят на весь свет белый. И пришел он уже в последний раз человеком на село – лицом и видом ужасный был! Волосы белесы ему по пояс были, на руках когти длинные, лицом смугл – то ли немыт, то ли в пекле обгорел, глаза кровью налитые, изо рта клыки торчат. Шея, что у быка – вся в венах вспухших. Одежда вся из шкур звериных, на голове шапка не шапка, а башка волчья с пастью разинутой, откуда Бесносвята лицо смотрело.

Пришел он на село и говорит: «Знайте, люди, мать моя великой ведуньей была и мне по наследству все свое умение передала. Теперь я уже больше ее знаю. Вы и ее и меня много лет мучили, теперь мой черед вас мукам предать настал. С этой поры вы изгоями станете и узнаете, каково в страхе каждый день и каждую ночь жить».

Сказал он эти слова и как сквозь землю провалился. Стоял, грозился – и через миг единый нету уже его. Заверещали тут бабы, призадумались мужики. Поняли они, какая беда на них нашла, какое зло вокруг них ходит.

Страх по всему селу от таких слов прошел. Народ весь сразу хмурым и угрюмым сделался. Исподлобья друг на друга смотрели и у всех только одна мысль была: что там еще Бесносвят удумает.

И по осень начались дела страшные. Из печей стали кирпичи выскакивать – людям кости дробить. Кто себе топором руку отрубит, то в доме балка рухнет и человека придавит. Скотина стала беситься. Бык самый огромный ворота хлева разметал – двух человек на рога поднял, копытами топтать стал. Еле отбили у него тех двоих, а быка осатаневшего прибить пришлось.

А потом и вовсе ужас начался. Ночью вдруг изба загорелась, и вся семья в ней погорела. Наутро только угли дымящиеся нашли и ошметки мяса обгорелого.

Народ тут крепко задумался. Видно было, что сила нечистая не на шутку на село ополчилось. Бесносвят проклятый слово свое сдержал – крепко село испужалось тогда. По всей округе слава недобрая пошла, никто даже и к нам и не заезжал, а по воскресеньям на базаре наших стороной обходить стали. Что и говорить – хиреть село от выходок колдуна этого стало. Народ руки опустил, мужики пить горькую стали, в церковь ходить забросили. Неустроенно все стало – а Бесносвяту только этого и надо было. Никого он уже не боялся – ни Бога, ни людей. Сатана за него горой стоял, силой бесовской его наделил. И днем Бесносвят уже не хоронился. Ходил по околице, заговоры шептал, сатанинские меты на тропах и дорогах ставил, на поля неурожай наводил. Если кто решался с крестом и святой водой его прогонять – только смеялся на это и слова богохульные и срамные кричал. Иногда просто на распятье плевал, а воду святую отбирал и на землю выливал. Говорил он, что бог ему не хозяин и что все эти штуки поповские ему нипочем. А тем, кто на него выходил, муками страшными грозил и смертью недоброй. Собрались тут мужики и решили Бесносвята изгубить. Взялись за топоры да вилы и всей гурьбой к его хате пошли. Паклю смоляную подожгли и ему в окно кинули. Изба загорелась вся ясным пламенем – ждут мужики, когда колдун выбежит, чтобы в куски изрубить. А тот через чердак на крышу вылез – горит весь и смеется жутко. Кричит: «Думали меня огнем извести, думали меня крестом да водичкой святой прогнать, думаете теперь железом каленым меня убить. Знайте, мужичье-лапотники, вовек вам меня не одолеть. Плоть моя и дух мой не в вашей власти. И ночью и днем не взять вам меня. Раны свои я залечу вмиг – злости только во мне прибавилось».

Сказал он так и прыгнул весь во пламени прямо в толпу. Расступились тут люди и побежали обратно что есть мочи. А Бесносвят к лесу пошел – раны свои лечить у лешего в норе.

Горько и тоскливо тут стало на селе нашем. Все отчаялись напасть эту от себя отвести. А Бесносвят новое изуверство задумал. Решил мертвых он из могил поднимать, да на живых их насылать. Не знаю уж, что он на кладбище творил такое, только стали по ночам к домам покойники приходить – в двери да окна стучаться. Голосом страшным стали они живых звать и внутрь проситься. Ужас как страшно было, когда к людям домой их родня покойная приходила, когда родичи умершие с того света возвращаются. Совсем народ из ума тут выходить стал. Нельзя больше было такого выносить. Но, то только начало было, только начинал народ все те муки терпеть, что насылал на них Бесносвят проклятый.