Юлия Лавряшина - Защитник

Но порой и ему было больно, особенно после растяжений, когда мама со знанием дела накладывала ему на ноги компрессы. Или если мышцы забивались.

…Вот и сейчас, они стали совсем каменными, и шевелить тяжелыми ногами было все труднее. Они подкашивались и заплетались. А похожие на резные веера папоротники покачивались вдоль тропинки, приглашая нырнуть в пятнистую прохладу. Забиться бы туда, спрятаться ото всех и… уснуть…

Саша открыл глаза.

Потолок темнел над ним, значит, не проспал, солнце еще не встало. Полежать позволил себе лишь несколько секунд, словно прозрачную паутину, снимал тонкие нити сна. Почему детство снится так часто? И всегда тренировки, как будто ничего другого и не было…

А ведь учился в хорошем лицее, где жизнь была разной, только не скучной. Но не снятся же одноклассники… Даже одноклассницы, хотя без памяти был влюблен в одну девочку с черными косичками и с именем из старой песни – Даша…

Очень правильная Даша, приземленная. Умница, вместе с ним на выпускном получившая золотую медаль. Даже учителя возбужденно шептались, поглядывая на них, стоявших рядом.

– Ну, Саша Борисов – вылитый Ален Делон.

– Да что вы! Гораздо красивее. А плечи какие…

– Жаль, стрижется слишком коротко… У него же роскошные черные кудри!

– Это все футбол. Надеюсь, хоть теперь он его бросит! Говорят, в московские вузы разослал документы.

– А Даша?

– А что Даша? Ну, куда ей до такого красавца? Хотя способная девочка, что уж говорить…

– Думаете, она влюблена в него?

Он мог поклясться, что у Даши стерильный мозг, ей в голову не приходили обычные человеческие мысли. А ему приходили – еще какие! В те годы черноглазая девочка снилась Саше каждую ночь и в его снах была далеко не столь правильной, позволяла себе такое, от чего он просыпался в поту. И потом не мог взглянуть на нее в школе.

А у Даши всегда волосок к волоску, юбочка до колен, туфельки без каблуков, на губах – ни помады, ни блеска. Живые губы. Это просто сводило его с ума…

Пугая себя самого, Саша прямо во время урока начинал набирать ей сообщение. Потом представлял, как Даша читает, хмуря темные бровки, качает головой: «Нелепость какая!» И обуздывал очередной порыв.

Как в старой песне, звучавшей на выпускном: «Так и кончаются школьные годы…»

Кажется, сейчас Даша тоже третий год училась в Москве, как и он. Только уже ни к чему было искать ее, пусть прошлое остается в прошлом. А может, она в Питере… Кто-то говорил ему или писал, но почему-то это быстро вылетело из головы. Значит, и впрямь стало прошлым. Можно было не сомневаться, что она учится в хорошем вузе. Наверняка выбрала что-то гуманитарное, для него не представляющее интереса. В ее портфеле, забитом учебниками, каким-то чудом находилось место и для книги. Впрочем, как и у него, но его математика утянула, кажется, еще в садике, а в начальных классах Сашу Борисова уже отправляли на олимпиады. Да и читали разных авторов: Даша – Чехова, он – Брэдбери. Хотя, если хорошенько подумать, не такие уж они и разные…

Мысль о математике выдернула его из постели: так ведь и в университет можно опоздать… Они с Ильей Ласкиным в складчину снимали однокомнатную квартиру на окраине Москвы, в Бибирево, добираться по утрам приходилось часа полтора. Нет, ему быстрее – расстояние до станции, Саша пробегал с легкостью. Илье приходилось выходить раньше, чтобы приехать одновременно с ним. Порой получалось так, что от метро до университета они шли вместе, и это забавляло обоих.

– Думаю, Карлос и Подольски – Моцарт и Сальери футбола.

– Ну, это ты загнул, Саш… Немец же бразильца не травил.

– Сальери тоже никого не травил, к твоему сведению… Пушкин сочинил страшный литературный анекдот, и он прижился.

– Так и рождаются мифы! Мы на вторую-то пару не опоздаем? – Илья вытащил телефон, чтобы проверить время.

Сегодня возле метро им пришлось задержаться: Сашке вздумалось проверить – своего ли младенца держит молодая цыганка, просившая милости? Что навело его на мысль о похищении, Илья не успел сообразить. Зато цыганка оказалась шустрой и сунула ребенка ему в руки:

– Подержи-ка… Свидетельство достану.

В следующую секунду она метнулась к дверям метро и скрылась в толпе. Сашка бросился было за ней, но цыганка, конечно же, сразу сорвала цветастый платок и стала неразличима среди десятков людей.

Пришлось звонить в полицию, дожидаться, пока приедет наряд, снимет у них показания и заберет младенца. Сашу беспокоило, что за все это время ребенок не издал ни звука и спал слишком крепко. Разве дети бывают такими тихими?