Кара Линн - Останься

Я решилась нарушить гробовое молчание, царившее в избе. Что толку таить злобу на таких людей, как он? Все равно они слишком толстокожие, непрошибаемые и недоразвитые, чтобы осознать собственную невоспитанность и убогость.

Но мой угрюмый спаситель продолжал игнорировать мое присутствие. Я с невольной досадой поглядывала в его сторону, стараясь сдержать подступавшее раздражение, и только спустя несколько минут я сделала воистину ошеломляющее открытие… Рядом с подборкой книг скромно поблескивали в тусклом освещении грамоты и дипломы, а на некоторых из них… Нет! Это же просто смешно!

В центре щедро осыпанного позолотой сертификата маячило улыбающееся лицо неприветливого ныне хозяина хижины! Неудивительно, что я не сразу узнала его. Гладко выбритый, с искрящимися добротой глазами и широкой улыбкой…

Я осторожно обернулась и как бы невзначай посмотрела на него, чтобы обнаружить, что же еще ускользнуло от моего пытливого взгляда, и в чем именно он успел заметно подурнеть. Мужчина внезапно поднял глаза и окатил меня ответным взором.

– Смотрю, ты прежде был значимой фигурой, – с нескрываемой издевкой проговорила я.

Вот только сейчас смешно мне совсем не было. Мужчина вынул кончик мизинца из своего уха, с озабоченным видом изучил его, а затем резко гаркнул:

– Что значит был?

– Ну, я имею ввиду… Сейчас ты живешь здесь, в этой глуши. Наверное, у тебя настали не лучшие времена.

– Я всегда жил в глуши, я исследователь. Это моя работа.

Он внезапно выпрямил спину, с некоторой долей гордости подбоченился и важно раздул ноздри. Мне едва удалось сдержать смех, но все же один писклявый и предательский смешок вылетел наружу.

Исследователь-спаситель тут же нахмурился до такой степени, что в моей голове мгновенно сам собой образовался термин «максимальное сближение межбровных дуг». Если выживу и вернусь домой, то обязательно внесу это словосочетание в Википедию, снабдив фотографией этого амбала.

– Ты начинаешь меня раздражать, – сердито просипел он, а затем тут же неожиданно впал в состояние полного равнодушия, вернув мизинец в свое ухо.

– Ты говорил уже.

Разговор прервался, так и не начавшись. Мне оставалось только заняться ужином. Я вернулась в самопровозглашенный кухонный уголок, худо-бедно накрыла на стол, а затем из чистой вежливости позвала хозяина дома ужинать.

Когда он, наевшись и откинувшись спиной о бревна избы, устало вытянул голые ноги вперед (и когда успел стащить носки?), то я помимо воли заметила, какие длинные и широкие у него ступни. Эта мысль зацепилась за другую, и тут понеслось!.. Долгое время без мужчины дало о себе знать.

Хотя, справедливости ради отмечу, что ноги у него были страшно волосатые, будто кто-то извалял их в рыжей шерсти. А ногти на ногах и вовсе имели какой-то нездоровый, коричневатый оттенок, как когти у животного.

От разглядывания уродливых ног меня отвлек их хозяин. Он с недовольным видом убрал стопы под табурет, затем на пару секунд замешкался, встал и выдал:

– Спать пора. Я сплю на кровати. Хочешь – ложись со мной. Не хочешь – стели себе на полу.

– Мне бы не очень хотелось…

– Я на самок вроде тебя никогда бы не позарился, – вдруг резко оборвал он.

Я обиженно затихла. Вообще, я и не собиралась поднимать этот вопрос. Если на то пошло, то перспектива провести ночь рядом с горячим амбалом меня даже не пугала, я собиралась сказать, что мне бы не хотелось ложиться в постель, не приняв душ.

Но после его грубого замечания я твердо решила, что никогда в жизни не позволю ему к себе прикасаться. Никогда! Даже если он останется последней особью мужского рода на планете!..

…Спустя пару часов я напряженно возлежала на кровати, стараясь унять дрожь и, наконец, вырубиться. Так и не назвавший себя спаситель (а я резко потеряла всякий интерес выискивать его имя на грамотах) уже с полчаса бодро похрапывал.

В едва различимом свете луны, пробивавшемся в мутное окно, его крепкий торс, обтянутый тонкой бельевой майкой, казался еще массивнее. И, не знаю… Привлекательнее, что ли. Я словила себя на непотребных мыслях, шепотом выругала, и вновь попыталась уснуть. Мне было то жарко, то холодно. Я укутывалась одеялом до самой шеи, а затем скидывала его с себя. И как бы невзначай вминалась то бедрами, то грудью в своего спасителя.

– Спи уже. Пока не выставил за двери, – сонно пробурчал он, когда в очередной раз моя костлявая коленка уперлась в самый низ его живота.