Талгат Галиуллин - Избранные произведения. Том 2. Повести, рассказы

Новоальметьевская средняя школа в то время, когда я в ней учился, была на подъёме. В республике, наверно, нет никого, кто бы не знал или хотя бы не слышал о роде Беляевых. Самый старший из них, самый добрый и самый образованный – Гайнан Киямович – в то время был директором школы. Он сумел оставить о себе драгоценный памятный подарок – двухэтажное кирпичное здание школы и ещё кое-какие строения.

Статный, широколобый, с рыжеватыми волосами Гайнан-ага даже среди своих родных выделялся особой заботливостью и обострённым чувством справедливости. Свой предмет, историю, он преподавал с большим увлечением, совершенно искренне пытаясь вооружить нас знаниями. Про меня он говорил, что буду историком. Я стал критиком.

Его жена, Альфия-апа, вела у нас математику. Это была очень симпатичная, белолицая, зеленоглазая женщина, знавшая себе цену и державшаяся с большим достоинством. Я неплохо учился по её предмету, но Альфия-апа никогда не пророчила мне математическое будущее.

Впоследствии, когда Раис Беляев, младший брат Гайнана Киямовича, стал партийным боссом огромной стройки – КамАЗа, одним из выдающихся личностей Татарстана, Гайнан-ага переехал из деревни Новое Альметьево в город Альметьевск, где вначале исполнял обязанности заместителя председателя райисполкома, потом взял на себя руководство данным учреждением. С этой должности он и ушёл, как говорится, на заслуженный отдых. Самые тёплые и благодарные воспоминания хранятся в моей памяти и о других моих школьных учителях.

Несколько раз побывал в нашей деревне известный мастер слова, народный писатель Татарстана Мухаммат Магдеев. Он написал очень содержательный очерк о моём отце Набиулле Галиуллине, пережившем Ленинградскую блокаду, под названием «Не старей, ветеран». С ним прошли встречи в школе и в детском саду. Кажется, только вчера он радовался, гладя по головкам детсадовских ребятишек: «Нет, нация не вымрет, двадцать один ребёнок, будущее нации». Вообще-то для деревни из более двухсот домов это не так уж много. Кто-то заметил, что раньше столько детей было не в детском саду, а всего в двух семьях: у Набиуллы-абый и его сестры Зайнап-апа.

– Да уж, зря провели электричество в татарские деревни, – пошутил писатель, и все с удовольствием посмеялись.

Наша Кичкальня дала ещё много значительных личностей, каждый из которых достоин отдельного художественного повествования. Она не собирается исчезнуть, умереть или переместиться в какое-нибудь другое место. Именно в таких деревнях сохраняются национальные традиции, мотивы, мелодии, народные обычаи и нравственные каноны. Конечно, по известности Кичкальня пока уступает Парижу или Риму, но её будущее вполне перспективно. Окна повёрнуты к солнцу, и скрытая страсть, «пассионарность», по определению Гумилёва, не останется нераскрытой.

Мой дед Галиулла-бабай, давший своё имя в качестве фамилии огромному роду Галиуллиных, не был ни сказочным богатырём, ни великим учёным, ни национальным героем. Он даже не дослужился до полковника. Правда, в романе Бориса Пастернака «Доктор Живаго» упоминается поручик с таким именем. У моего братишки Афгата, умеющего убедить любого в правдивости самых невероятных вещей, в которые он не верит даже сам, нет ни малейшего сомнения в том, что это именно наш дед.

– События происходят во время Первой мировой войны, – вещает он. – Дед воевал под Петроградом. Там же был ранен. Может быть, он, конечно, не был в чине поручика. Вы же, писатели, любите всё преувеличивать, приукрасить. Иначе кто же вас читать-то будет! Почему наши тёти обосновались именно там, в Питере? Да потому что на Питерскую землю пролилась кровь их отца. Она и тянет.

На самом же деле мой дед Галиулла-бабай – обычный деревенский мужик, родившийся и выросший, впрочем, в довольно образованной для своего времени семье. В местном медресе он получил образование, время подошло – и он женился на девушке из соседней деревни Карамал. Ушёл на Первую мировую войну, оставив дома жену и двоих сыновей. Видимо, он имел способности к языкам. На фронте выучился по-русски читать, писать и разговаривать. Попав в германский плен, тоже не растерялся, прислуживая в богатом доме, усвоил и их «вражеский» язык. Правда, уровень его знаний по немецкому языку теперь уже оценить невозможно. Во всяком случае, в ту пору в Кичкальне не нашлось человека, который бы усомнился в его знаниях, и прозвище «Писарь Галиулла» быстро прилипло к нему, а затем и всему роду.