Артем Рыженков - Игра ангела и беса

Понемногу воспоминания детства вытесняли дурные мысли.

Вот дуб, на ветвях которого мы с друзьями, будучи мальчишками, мастерили скворечники. А где-то неподалеку место, где мы постоянно играли в прятки. Родители никого не отпускали далеко от дома, но разве удержишь сорванцов. Юные искатели приключений до ночи могли мотаться по округе, после чего с честными лицами утверждать, что не отходили со двора ни на шаг.

Оглядываясь по сторонам, я будто возвращался в детство. Не думал я, что вновь окажусь здесь, тем более гонимый своими проблемами.

Уже вечерело, когда я вышел к первым многоэтажкам на окраине села.

Дома были такими же, как прежде, будто жизнь здесь остановилась на все пятнадцать лет для того, чтобы я, вернувшись через долгое время, узнал поселок.

Я миновал двухэтажную школу, в которой учился когда-то. У парадного входа заботливый сторож старательно мел крыльцо, на утро, конечно, ботинки школьников, рвущихся к знаниям, вновь разнесут грязь, не оставив от трудов этого человека ни следа, но сейчас он уйдёт отдыхать с чувством исполненного долга.

Ему было на вид сорок пять, выглядел он достаточно опрятно и ухоженно. В городе его сочли бы в лучшем случае неудачником или и того хуже каким-нибудь блаженным. Кто по своей воле в здравом уме, будет трудиться дворником, сторожем или скажем сантехником. На эти места чаще всего попадают люди от безысходности, уже отчаявшись найти вариант получше. И по итогу помимо копеечной зарплаты, все смотрят на тебя надменно, будто ты придорожная пыль, и за твой счёт тешат своё скотское самолюбие. Ведь не пристало здоровому мужчине, в сорок пять зарабатывать гроши. Исключение по мнению городских жителей могут составить лишь гости из ближнего зарубежья. Если молодой таджик метёт улицу – это норма, если русский – нет. Иди на завод работай лентяй, обеспечивай семью! И ведь не объяснишь им, что у того же русского дворника жизнь могла сложиться совсем иначе. Если бы в девяностые не грянул дефолт, унеся с собой все накопленное за долгое время, если бы пьяный сосед не устроил пожар в результате которого сгорел не только его дом, заставив семьи кочевать по родственникам. Если бы старенькой матери не требовался постоянный уход, он бы тоже мог найти себе место получше. Но сейчас он метёт школьный двор, и я не стану его осуждать. Так или иначе, кто-то ведь должен выполнять эту работу.

За забором школы, на трубах берущей своё начало здесь теплотрассе, будто стая воробьев, восседала компания молодых парней. Один за одним мелькали сигаретные огоньки. Лица были надменно важными, здесь они чувствовали себя хозяевами. Наверное, так всегда и у всех: мой район, наш двор, класс. Почему-то молодым важно быть собственниками, очерчивать границы своей территории и устанавливать на ней свои правила. « Слышь, это моя девчонка, ещё раз на неё посмотришь в глаз дам!»

Я слегка улыбнулся. Так ведь было и в наше время. Ну вот – «Наше время».

Правда вся эта напыщенность и чувство важности исчезало в ту же секунду, когда кто-то из друзей перепуганным голосом кричал, « Витёк твоя мамка идёт». Чаще всего едва прикуренные сигареты летели в разные стороны, а воробьи бросались врассыпную.

Вспомнилось, как мечтал в то время стать поскорее взрослым. Ведь у взрослых так много интересного в жизни, они делают что захотят, не спрашивая разрешения у кого-то. Но теперь я понимал, что детские мечты были слишком уж наивны. Проблем у взрослых несоизмеримо больше, чем возможности делать что захочется. Как же просто быть детьми. Ребята из одного дома, с одного двора по определению становятся друзьями. Врагами становятся те, кто пытается тебя обидеть. Дни проходят беззаботно, в мальчишеских шалостях. И что самое главное – детям легче прощать, они быстро забывают обиды. А взрослые, причиненные им обиды, помнят очень долго, оставляя их тяжелым грузом где-то в дальних уголках своей души.

Я подошел к дому своей матери – в окнах света не было. Значит, жильцы и вправду съехали. А вот в окнах соседа Николая Степановича, наоборот, ярко горел свет. Говорили, что он прошел всю войну и с тех пор страдал бессонницей, во всяком случае, свет у него в квартире не гас никогда, даже глубокой ночью. Мне это только на руку. Ключи от квартиры, скорее всего, у него.

Я поднялся на второй этаж и позвонил в соседскую дверь. Оттуда послышались шаркающие шаги старого ветерана.

Без всяких вопросов, о том, кто же это его беспокоит, Николай Степанович распахнул дверь и пристально уставился на меня.