Валерий Козырев - Билет в один конец (сборник)

Падающая лесина задела сухостой только ветками, отчего тот покачнулся, но остался на корню. Валентин в сердцах сплюнул и направился к другому дереву, а сухая лесина, чуть отклонившись от удара веток, стала выпрямляться и, выпрямившись, по инерции пошла вперёд. Подломившись у гнилого корня, она рухнула на удаляющегося лесоруба. Кромка леса, синее небо, облака – всё вдруг перевернулось. И – как вспышка, последняя, нелепая мысль: «Вот это я напился».

Сколько он пролежал Валентин не помнил. С трудом открыл глаза и словно сквозь мутную красноватую пелену увидел ноги под верхушкой упавшего дерева. Потрогал лицо – кровь была ещё тёплая. «Значит, лежу недолго, не успела замерзнуть, – голова была на удивление ясной, – лежать на земле при минус тридцати долго не протяну, а искать меня начнут только после обеда…» Услышал, что где-то невдалеке работает трелёвочный трактор.

Собравшись с силами, сел. Пила лежала рядом, шина, на которую была надета новая цепь, упиралась в бок. Отрегулированная по особым правилам лесорубов она заглохла, лишь только выскользнула из рук – иначе перерезала бы пополам. Он попытался помахать рукой – не получилось. Тело было непослушным, чужим и он завалился набок. Когда вновь удалось сесть, увидел, что ребята сами, размахивая руками, бегут к нему. Первым подбежал тракторист. Он что-то кричал, из глаз его катились слёзы. Валентин понял, что произошло что-то страшное. Ему не хотелось выглядеть слабым и жалким и очень не хотелось умирать в свои двадцать пять лет. Потом появилась боль

– страшная, рвущая тело, поглощающая мысли, и что-то тёмное, неумолимо надвигаясь, стало гасить сознание. Это было самым страшным из того, что он когда-либо переживал в жизни. И на грани бессознательности, ощущая всю эту боль, он простонал, обращаясь к трактористу:

– Глаз, слышь, будь другом, добей, а…

И – провалился в тягучее черное небытие.

Первое, что Валентин услышал, когда пришёл в сознание – это как плачет его друг Женька. Тот дёргал его за рукав телогрейки и сквозь слёзы умолял:

– Валентин, не умирай! Слышь, не умирай! Мы же договорились, что в кабак пойдём… Слышь, Валентин, не умирай, слышь… мы ещё погуляем…

Затем он почувствовал, как ему в нос залили нашатырный спирт. Сознание окончательно вернулось к нему. Он открыл глаза и увидел склонившегося над ним тракториста Глазкова, которого в бригаде называли Глаз; в руках у того был пузырёк с нашатырным спиртом, в котором не хватало доброй половины. Валентин понял, что другую половину только что закатили ему в нос. Отборный флотский мат накрыл тракториста. Тот с облегчением вдохнул:

– Ну, всё, отошёл братка, теперь-то уж точно жить будет.

Ноги не двигались, несмотря на то, что лесину перепилили и убрали. Тело от груди и ниже было не своим, бесчувственным. Но была надежда, что это скоро пройдёт, что это просто какая-то случайность, дикое недоразумение. Валентин ещё не знал, что в его жизни произошла тяжелая трагедия. И, сидя на снегу, размазывая по лицу кровь, нашатырный спирт и снег, он входил в новую, полную трудностей и больше душевной, чем физической боли, жизнь…

Бригадир был опытный, бывалый лесоруб. Срубили две жерди, связали ремнями, на ремни положили Валентина, донесли до трактора и вместе с носилками положили на задний щит. Сами, придерживая носилки, сели по краям. Трактор медленно двинулся по вырубке к зимовью.

Весь последний год Валентин жил в каком-то странном ожидании. Это не было предчувствием чего-то нового, что несёт в себе обычно радость, надежду, а скорее – ожиданием неизвестного; пугающее чувство неумолимо надвигающейся и пока ещё никак себя не обнаруживающей, отчего состояние было ещё более гнетущим, опасности. Объяснение этому у него было только одно: то, что он чувствует – это следствие того, как он живет. И после очередной недельной попойки, когда ему было особенно тяжело и тошно, решил окончательно порвать с такой жизнью.

Нарколога долго не было, сидеть и ждать его среди серых, трясущихся, измождённых алкоголем личностей было не очень-то приятно. Наконец подошла смуглая симпатичная медсестра. Открывая кабинет, она обернулась к Валентину и почему-то спросила:

– Вы к наркологу?

– Да, – ответил Валентин.

Глаза их встретились и остановились чуть дольше, чем это было обусловлено ситуацией «вопрос – ответ». Следом за ней в кабинет вошёл и нарколог.

– Ну, молодой человек, с чем пожаловали? – спросил нарколог, лишь только Валентин присел за стол напротив него.