Ярослава Казакова - Поздняя весна. Повести и рассказы

Милан спокойно мог болтать со мной о своих прошлых романах и обсуждать мотогонки, пить пиво и гонять по экрану компа человечков, подбадривая их нецензурными ругательствами на всех языках мира… Со Светкой у них с самого начала всё сложилось иначе.

Увидев, что я пришла на очередную утреннюю пробежку не одна, а в сопровождении натуральной блондинки с волосами до попы, талией хорошо поголодавшей осы и глазами эльфа, Милан буквально рухнул к её ногам. Да-да, рухнул в прямом смысле слова! У моего друга и благодетеля подкосились колени, а на беломраморном личике Светусика не дрогнул при этом ни один мускул, ибо она привыкла за свои двадцать с небольшим лет к подобной реакции мужчин на свою персону.

В общем, как вы уже поняли, уезжал великий музыкант из нашего города не один. Ради «неземной любви» Светка бросила универ, так и не окончив курса, чем нередко попрекала впоследствии своего именитого супруга. Каким-то непостижимым образом она умудрилась в кратчайшие сроки расписать с собой закоренелого холостяка Милана, одного за другим произвела на свет двух очаровательных мальчиков и вертела своим семейством и всей роднёй, как ей вздумается.

Теперь, по прошествии стольких счастливых лет, ей взбрело в голову зачем-то уйти. Видимо, это часть очередного коварного плана по управлению супругом. Возможно так же, что Светка встретила кого-то и, наконец, полюбила по-настоящему, и от этого Милан сделался «чёрствым сухарём», «занудой» и так далее по списку.

На месте Милана я бы пожелала ей попутного ветра и счастья полные… паруса, но мне хорошо рассуждать, я-то не люблю Светку (С чего бы мне её любить?), а вот он… Да, это проблема. Надо что-то делать.

Сказать по правде, я готова разбиться в лепёшку, чтобы помочь Милану выбраться из тенёт подступающей (Уже подступившей?) депрессии ещё и потому, что однажды он, пусть, не разбиваясь, помог выбраться мне.

Я тогда увязла по уши в убивающей душу рутине и не видела ровным счётом никакого выхода из сложившейся ситуации. Это произошло примерно через два года после нашего с Миланом знакомства. Дело было так.

Как вы уже поняли, я в своё время окончила медицинский колледж по специальности «Фельдшерское дело» и работаю на «Скорой». Да, это местами та ещё работка, но, вы не поверите, мне она нравится. Я влюблена в своё дело и не представляю моей жизни без него.

Так, вот. Всей родне в какой-то момент начало казаться, что я трачу свою жизнь зря. По их мнению, я должна была учиться на дневном отделении какого-нибудь не особо напряжного вузика, красить физиономию, бегать по свиданкам и ни черта не делать от сессии до сессии. Так жило в то время большинство моих ровесниц. Я же за сравнительно небольшие деньги денно и нощно вкалываю, обходясь при этом без вузовского студенческого билета, личной-параличной жизни и даже мечты о них!

Это безобразие нужно было любой ценой исправить, и мне начали капать на мозги о том, какая я безынициативная, не амбициозная, не целеустремлённая и вообще несовременная. Сколько я в тот период выслушала од диплому о высшем образовании – не хватит пальцев на руках и на ногах, чтобы их сосчитать!

В общем, любящим родственникам удалось убедить меня всей гурьбой в необходимости получить «вышку». Провести ещё семь долгих лет в медицинском вузе я была не готова, никакие другие сферы деятельности меня не привлекали, и в качестве Альма Матер я выбрала психологический факультет университета.

Дело было не столько в моей любви к психологии и даже не каких-то моих собственных неразрешимых псих-проблемах. Просто выпускники медицинских колледжей обучались там по сокращённой программе: вместо шести лет обучение длилось всего три с половиной года на заочном отделении. Я могла спокойно совмещать любимую работу с учёбой и жить, как мне вздумается, не раздражая при этом родню.

Так, меньше, чем через четыре года я стала дипломированным психологом, и один из моих двоюродных дядюшек выгодно пристроил меня на работу в администрацию города. Тут-то и начался ад.

Не хочу описывать всё, скажу только, что два с лишним года, проведённые на этой работе, чуть не довели меня до психиатрической клиники, либо ещё какого греха. Работала я там не по своим двум специальностям, а оформляла какие-то бесчисленные бумажки и носила их из кабинета в кабинет. Сказать, что это было не то, о чём я мечтала в детстве – не сказать ничего.

Мало этого, на меня ещё постоянно орали так, что стены тряслись: то я не там сделала отступ, то допустила лишний выступ, то занесла те бумажки не в этот кабинет, то эти не в тот… В общем, когда мне довелось в следующий раз повстречаться с Миланом, он меня не узнал.