Александр Аханов - Ландшафт незнакомой земли

Официальная («разрешённая») доза облучения 22 рентгена, 071 миллирентген.

Вечерело. Зимой это рано происходит. (Надеюсь, что я здесь, не сделал никакого открытия, иначе придётся оформлять заявку на изобретение, а это такая возня…) А унылый январь не спасают даже праздники – это один из самых треклятых месяцев года. Потому что зима, потому что холодно. Разумеется, февраль и март тоже скукоженные и унылые к безоблачному счастью, вряд ли призывают. Ощущаешь себя в Большом космосе, где холодные метеориты летают туда – сюда, и где одиноко, так одиноко, что хочется завыть и залить… что я, конечно, и делаю. Наливаю себе стаканчик водки, (маленький! маленький!) выпиваю его и снова смотрю в окно, на унылый городской пейзаж, суетливых людей и стараюсь понять, какое-такое, очарование некоторые сумасшедшие находят в зиме?

За что её любят? Если, разумеется, они её действительно любят, а не прикидываются перед честным народом. «Бразды пушистые взрывая, летит кибитка удалая» – легко писать такие строки, сидя в натопленной не тобой комнате, а чтобы её натопить, сколько всяческих действий, в том числе и на морозе произвести нужно? Понятно, что где-нибудь… там… во Франции или на Кавказе, где зима коротенькая, как воробьиный клюв, её можно пережить… да в той – же Псковской или в Новгородской области в конце – концов… ну вот… снег начал падать… Бр-рр! В душе что – то со скрипом переворачивается, переваливается с боку на бок. Пытаешься посмотреть на себя со стороны: вот стоит человек возле окна, смотрит на ранние сумерки, на то, как падает снег, на хаотичное перемещение сограждан, отчего-то напоминающее предсмертную суету отравленных тараканов. Это мне напоминает карикатуру, виденную в какой-то газете. Лежит на спине таракан, дёргает лапками, а второй таракан у него спрашивает: Брейк? – Дихлофос, – отвечает лежащий.

Вот стоит человек, у дорогого окна (спецзаказ, тройное стекло, с улицы – теоретически никакого шума!) в квартире заставленной или захламленной – всё едино! дорогой, почти изысканной мебелью. Кроме тиканья похожего на булыжник пролетариата будильника (от бабушки остался, память), да шуршащего холодильника ни единого звука, потому что раннее утро… соседи давно ускакали на работу, тихо и сумрачно, пахнет пылью, хотя пыли, на лакированно – полированной мебели и таких же полах не обнаружить. Также тихо и лакированно на той самой душе, где под слоем быта похоронены лучшие надежды юности и зрелой молодости. И во многом это благодаря научно-техническому прогрессу, который, как известно – не остановить. А, впрочем, об этом речь впереди…

Пистолетным выстрелом щёлкнул, оборвав мою личную жизнь, замок входной двери, а за секунду до этого (вот тебе и раннее утро!), ещё одни соседи, этажом выше, пара ограниченных, но вряд-ли подозревающих об этом зануд и дебилов и такие же дети – включили какую-то идиотскую музыку. Бум-бум и трах-трах – вся «мелодия». Дебилы упивались канонадой, как дикари сырым мясом. Мне, в самом деле, интересно, а, сколько у них извилин и вообще, помнят ли они о том, что у них есть мозг? И так, к случаю. Сейчас, временами, «наиболее продвинутые» кретины-автомобилисты устанавливают в свои колесницы мощнейшие усилители звука с такими же мощнейшими динамиками. И носятся по городу, «гордые и независимые», бухая дурацкой музыкой «изо всей дурацкой мочи», как заметил один поэт, правда, имея в виду, не этих кретинов. И нет на них никаких законов, как ни странно…

Если, допустим, за стеной твоей квартиры ночью гремят соседи, можно обратиться в милицию и там обычно реагируют. А если под окном твоей квартиры, а, стало быть и под окнами всего дома гремит «музыка» из чьего-то авто – это нормально, это ненаказуемо. Всё странно в этом мире!

– Тётя Оля умерла, – лицо у вошедшей в комнату жены было такое, будто она только что совершила нечто совершенно непристойное, в котором трудно признаться. Ну… допустим, украла у кого-то кошелёк с последними деньгами. Без особого удовольствия вдохнула воздух. Лаванда в нашей квартире не росла, впрочем, герань тоже. Был кустик столетника – алоэ, но к данному рассказу он не имеет никакого отношения, тем более, что за всё время своего вполне благоприятного существования он ни разу не цвёл.

Я вообще не знаю случая, чтобы у моих знакомых, у знакомых знакомых и так далее, цвёл этот, пусть и полезный, но очень своеобразный продукт африканской природы…

– Опять пил?