Мирон Варламов - Безликий

К маршрутному такси сразу подбежали вовремя оказавшиеся рядом люди, которых не должно было быть рядом в такое время и в таком месте, но они были и только потому, что их кампании не хватило выпивки на вечер, а продавали алкоголь только в одной палатке в этом районе. Одни вытащили растерянного водителя, из головы которого сочилась бордовая кровь и его растерянные глаза метались от одного лица к другому, словно спрашивая, что произошло; оставшиеся – подлетели к другому пассажиру. С Максом все было намного плачевнее. В то время, когда машина потеряла равновесие, его портфель ударился о потолок и находившаяся внутри стеклянная бутылка ацетона разбилась. И, быть может, все бы обошлось, если бы Макс перед самой аварией не открыл портфель, чтобы достать ключи от квартиры. Поэтому содержимое бутылки не впиталось в водостойкую ткань портфеля, а мгновенно окропило все его лицо и грудь, и даже в этом случае все могло бы оказаться благополучно, если бы не наполовину выкуренная сигарета водителя маршрутного такси, искра которой подожгла гремучую смесь.

Лицо Макса вспыхнуло моментально. Он с истошным воплем вылетел из салона; его тело извивалось от боли, и языки пламени начали расползаться, как змеи, по всему телу. Остается загадкой, что произошло бы дальше, если бы у одного мужчины из этой компании не нашлось под рукой пятилитровой баклажки с водой, которую он достал из машины, чтобы утолить утреннюю жажду, которая была неизбежностью после пьяного застолья. В течение нескольких десятков секунд огонь был потушен. Макс корчился от боли, лежа на земле; на его обожженное, обезображенное и изуродованное пламенем лицо и тело с отвращением смотрели собравшиеся люди.

2

Стояла ночь. Тишину крохотной больничной палаты нарушало монотонное звучание датчика сердечного ритма. В единственном окне можно было увидеть чернеющее небо, усыпанное мелкими горстями ярко-желтых звезд и полную луну. Макс лежал на кровати; к его телу тянулись разноцветные провода и одна тонкая, матово-белая трубка. Слева от него стоял цветной монитор, на котором была изображена корявая кардиограмма и большими цифрами – значение пульса; справа – капельница, наполненная прозрачной жидкостью. Его лицо и грудь были плотно забинтованы: оставались нетронутыми прорези для глаз и рта. Макс был без сознания около суток, прежде чем очнулся. После аварии он был срочно госпитализирован в больницу. Огонь сжег кожу на его лице, шеи и части грудной клетки. Врачи на протяжении нескольких часов скрупулезно работали, склонившись над телом больного, чтобы облегчить испытываемую им боль и сохранить как можно больше эпидермиса на пораженных участках. После операции лицо Макса представляло собой ужасающее зрелище: обугленные и свисающие куски кожи, сожженные брови и ресницы, пузырящиеся и наполненные жидкостью волдыри, обожженные контуры губ и обуглившиеся длинные волосы. От его прежней красоты осталось воспоминание; красота сменилась пожизненным уродством – неизбежностью, Фатумом, суммой неконтролируемых случайностей или же воплощением в жизнь его ночных кошмаров. Максу в некоторой степени повезло, но повезло лишь в том, что огонь необычайным образом не задел роговицу и слизистую оболочку глаз, поэтому у него оставалась высокая вероятность сохранить зрение.

Он очнулся глубокой ночью. В палате раздался его протяженный и хриплый стон. Макс резко поднялся с кровати и оторвал провода от своего тела. Он смотрел в темноту и не мог понять, что с ним произошло; он чувствовал страх и приступ неконтролируемой паники. Вскочив на ноги и сделав несколько стремительных шагов к окну, в котором рябило расплывшееся свечение, к которому он неосознанно потянулся как мотылек, Макс опрокинул и разбил капельницу. Дежурный врач сразу же прибежала в палату на шум и поставила ему укол снотворного. Макс вновь провалился в глубокий сон.

Прошли еще сутки. Макс находился в бессознательном состоянии, которое иногда прояснялось, и в эти моменты он по крупицам восстанавливал фатальные события недавнего прошлого. Он вспомнил дождливый вечер, вереницы многоэтажных домов, воспоминания о своей матери, усталое лицо водителя маршрутного такси и их непродолжительный диалог, но потом воспоминания блекли, и оставалось только ощущение внезапного приступа боли. Макс не догадывался, что несколько дней назад его окутывали языки пламени, которые едва не сожгли его дотла, если бы не чудом подоспевшие на помощь люди.