Людмила Макарова - Бумеранг. Рассказы про Митю Булочкина

Оказавшись в коридоре, она хотела продолжить свою театральную тираду, но тут увидела Митю, тихо сидевшего возле палаты.

Её тело опять обмякло, и она опустилась на стул, пристально глядя на сына. Глаза женщины наполнились слезами, которые она не смогла сдержать.

– Я всё знаю. Дедушка рассказал мне обо всём только сегодня, – разрядил обстановку Митя. – Я пока не готов что-либо сказать, но одно вам обещаю точно. Я больше не исчезну из вашей жизни никогда.

Митя поднял голову и пристально посмотрел на свою настоящую мать. И тут произошло неожиданное. Они, не сговариваясь, вдруг молча обнялись, а мир замер на это время.

Счастье всегда бывает кратковременным. Неизвестно, сколько бы они так сидели, но тут в больничном коридоре показалась Светлана с пакетом, в котором угадывались яблоки и апельсины. Она спокойно шла по коридору, но, дойдя до палаты, вдруг как будто споткнулась, заметив, что перед ней не чужие, а знакомые люди, которых она явно не хотела здесь обнаружить.

Увидев заплаканную мать, а рядом с ней Митю, она резко развернулась и бросилась бежать в обратном направлении. Григорий Николаевич, несмотря на свой пенсионный возраст, показал не только быструю реакцию, но и хорошую спортивную подготовку. Он догнал Свету на лестнице и схватил её за предплечье.

– Я буду кричать, – сказала запыхавшаяся Светлана. – Вы ничего не докажете.

– А зачем? Ты сейчас сама всё расскажешь. Ответь мне, почему ты это сделала. Для этого же нужна какая-то очень веская причина.

Светлана стояла молча, опустив голову и тяжело дыша, время от времени переводя дыхание.

– Я вас всех ненавижу, – сказала она, наконец. – Только Мирослава жалко. Ну, зачем он выпил этот злосчастный чай? Я не хотела его убивать.

Её лицо скривилось в злой беспомощной гримасе.

– А теперь, давай-ка, всё по порядку! Пойдем на улицу, присядем на скамейку, и ты мне всё подробно расскажешь, – успокоившись, предложил Григорий Николаевич.

Светлана шла за полковником как на эшафот. Плечи её опустились, и она нервно кусала губы.

– Меня посадят? Но я не хотела! Всё вышло случайно. Это было мимолётное необдуманное решение.

Она сделала паузу, вздохнула и, уже смирившись с ситуацией, начала говорить:

– Я всегда чувствовала, что есть кто-то другой, кого моя мама любит больше меня. Она часто плакала втайне от меня, а ночью звала кого-то во сне, но, когда я задавала ей вопрос, что случилось, отвечала, что мне показалось.

Однажды я пришла домой и увидела, что моя мать, которая никогда не пьёт, сидит за столом и в одиночку пьёт коньяк. В бутылке уже оставалась половина, поэтому мама была словоохотлива и криво усмехнувшись, сказала: «Вот, дочь, думаешь, я сошла с ума или решила на старости лет стать алкоголичкой? Нет, я отмечаю день рождения своего сына. Ему сегодня исполнилось двадцать пять лет. Выпьешь со мной за здоровье своего брата?» Мама встала, взяла ещё одну рюмку из серванта и налила до краёв. Я присела к столу, молча выпила, а мама продолжала говорить и говорить.

И столько я узнала в тот день о своей, ставшей такой большой, семье, что неделю не могла переварить эту информацию. Теперь мама, больше не скрываясь, каждый день рассказывала мне, какой смешной был маленький Митенька, как она его любила, и какой невыносимой стала её жизнь после того, как отец Мити забрал её первенца. От этих бесконечных рассказов я стала ненавидеть своего внезапно появившегося брата, которого никогда раньше не видела, с каждым днём всё сильнее и сильнее.

Когда после обморока мама пришла в себя, она сказала, что Бог услышал её молитвы, и сегодня Митенька пришёл к ней на работу.

Я подумала, что у неё начались признаки тихого помешательства и очень испугалась за мамино здоровье.

Но, ближе к вечеру позвонил Мирослав и спросил, как себя чувствует моя мама. Я ничего не знала, Мирик сам рассказал, что к нему приехал друг Дмитрий, молодой актёр, которого он порекомендовал агентству для съёмок в рекламных роликах. Но его первый рабочий день закончился, так и не начавшись, потому что Аделаида Петровна, увидев его, упала в обморок.

И тут я поняла, что круг замкнулся. Это тот самый Митенька, по которому моя мама плачет уже двадцать пять лет. Ненависть к этому человеку настолько переполняла меня, что я больше не владела собой. Я вернулась в агентство и нашла в кладовке уборщицы банку с оставшимся крысиным ядом. В прошлом году крысы начали портить декорации в павильонах, и наше начальство заказало санобработку. Я отсыпала немного порошка в пустой конверт и после этого поехала к Мирославу.